Крошка. Три дня и три ночи из жизни немецкого студента.

[admin]

А Вальштимме все марал и марал бумагу, и хотя публика по-прежнему не желала читать его стряпню, но в конце концов он добился такого положения, когда без его подписи в газете будто чего-то не хватало — как если бы забыли пропечатать само ее название или адрес типографии. Как было не признать журналистом столь важную персону! К нему стали относиться уважительно даже те, да, собственно, и только те, кто никогда не заглядывал в его писанину. И тут Вальштимме в знак крайнего либерализма надел неимоверно короткие панталоны и отрастил неимоверно длинные волосы, утвердил свое право выспрашивать всех обо всем, цедя сквозь зубы ответы на встречные вопросы, как и Шдо-бает великому человеку, и основал собственную газетенку, в которой регулярно появлялись следующие материалы:

1. Обзор отечественной политики, в котором сквозила одна мысль: слушайтесь меня, иначе попадете впросак.

2. Передовица, грозно предрекающая: попадете впросак, если не послушаете меня.

3. Новости международной политики, черпаемые из депеш или самых достоверных иностранных источников и оповещающие публику, например, о том, что скончался Гарибальди.

4. Корреспонденции, то есть вранье, помещающееся за подписью его сочинителей, что как-никак свидетельствует сЛ их недюжинной отваге.

5. Призывы к участию в подписке, к примеру, в пользу бедуинов, лишенных возможности открыть в центре Африки оперный театр, читай — в пользу редакции.

6. Всякая всячина.