Праздники в Германии и в странах СНГ. Поздравления и пожелания!

Идет он по улице, одет так же: майка, трико, из тапок голые пятки торчат. Люди вокруг по своим делам спешат, на него никакого внимания. А один товарищ среднего роста - лицо круглое, румяное, улыбкой сияет, сам, как каравай, - шел навстречу и прямо к нему: «На, - говорит, - закуривай». Достал из черного пиджака пачку «Беломора», протягивает. Мужик папиросы со спичками дома оставил, а курить как раз сильно захотел. «Вот, - думает, - человек какой хороший, добрая душа. Догадался же, что мне курить охота». Взял папиросу, смял под зуб, человек огонек ему оранжевый поднес - прикурил, затянулся.
- Вот спасибо, - благодарит он добряка и дым струей выпускает.
- Пустяки, не стоит благодарности, - отвечает добряк и еще шире улыбается. Потом вдруг на шепот перешел, - слышь, я денег целую пачку нашел… во, гляди, - приоткрыл он распухший боковой карман. В нем и правда лежала толстая пачка пятитысячных, перетянутая резинкой. - Лимон точно будет. Пошли, поделим, водки попьем.
- Я че-от не понял, ты…
- Тс-с, тише, - прервал мужика каравай, - вишь, на перекрестке старик бегает, ищет. Я деньги-то там подобрал. Давай уйдем отсюда подальше.
По перекрестку действительно метался долговязый, худой старикашка в сером полосатеньком костюме. Он приставал ко всем с одним и тем же:
- Не видали?! Не находили?!
«Как же он будет, старик этот? - подумалось мужику. - Столько денег потерял, бедняга. Может, отдать надо…»
- Пошли, пошли скорей, - торопливо увлекал товарищ.
И увлек, пошли они. И мысль «отдать надо» как-то незаметно улетучилась, а явилась совершенно другая: «Это ж по пятьсот тыщ выйдет». И почему-то в желудке от этой мысли стало тепло и уютно.
- Тут до меня два квартала, пошли, - катился впереди человек, а мужику показалось, будто у того над головой среди смоляных кудряшек торчат маленькие черные рожки.
- Фу ты, черт, - отмахнулся он, - померещится чепуховина, с ума сойти.
- Что ты говоришь?
- Да, нет-нет, так я, пошли.
- Так пришли уж, - остановился добряк у ворот, за которыми красовался дородный кирпичный особнячок.
- Это твой такой, что ль?
- Ну, а чей же. Слышь, тут чуть подальше магазинчик, там все, че хошь. Ты сгоняй, а я пока дома подготовлюсь, погуляем. Вот двадцать тыщ.
- Лады, - взял мужик четыре протянутые купюры и добавил, радуясь предстоящему, - во гуляночка будет!
- Бери на все, - отозвался добряк и пошел в ворота. - Не заблудись.
- Я мигом, братан, - заторопился мужик дальше по улице.