Не хлебом единым... О духовном (от религиозных до светских тем)

[ALEKSO]

Вот как описывает свои детские впечатления бывшая жительница одной из немецких деревень близ Одессы Мария Шумм: «Как во всех христианских семьях, для меня и моих шестерых братьев и сестер предрождественское время было прекрасно и полно ожиданий. Уже за несколько недель до Рождества наша строгая мама предупреждала нас: «Тому. Кто не будет хорошим, Christkindchen ничего не принесет». И мы старались быть хорошими и послушными, насколько это было возможно в нашем возрасте... Перед Рождеством весь дом наполнялся чудесными благоуханиями. Когда же мы спрашивали нашу маму, откуда это, она говорила, что приходила Christkindchen и осведомлялась, хорошо ли мы себя вели. Все, что было связано с предстоящим праздником, пряталось от нас, детей. Едва ли оставался незакрытым хоть один ящик или шкаф. Но как раз именно это еще более возбуждало и усиливало наше предчувствие радости».

[ALEKSO]

«Привоз «большого дерева» из Одессы для церкви был событием для нас, детей... Накануне вечером мы сидели, разговаривали о предстоящем Рождестве и о том, что завтра учитель должен ехать в город за елкой для церки и за гостинцами... Наутро он уежал на санях. Мы, мальчишки, толпились вокруг них на школьном дворе. И сегодня я его *вижу отчетливо, нашего маленького «кюстера-учителя» (Kusterlehrer) с седой бородой и добрыми лучистыми клазами... Вечером мы вновь собирались на школьном дворе и коротали время за игрой в снежки, оглядываясь постоянно на ворота при каждом звуке. Наконец на школьный двор въезжал на учитель с «большим деревом». Сзади на санях лежали мешки со сладостями, орехами, яблоками, финиками», - вспоминал историк российских немцев Карл Штумп.

[ALEKSO]

В большинстве домов хоть и не было елки, но «дерево Христово» присутствовало обязательно. Обычно оно представяло собой веточку вишни, которую ставили в воду в начале декабря. К Рождеству на ней появлялись цветы и листья. Накануне святого вечера (24 декабря) ее украшали золотой и серебряной мишурой, разноцветными ленточками и сладостями. В некоторых селениях вместо ветки вишни использовали ветку сирени. Кроме того, существовал еще другой обычай, также символизирующий рождение новой жизни: за неделю до Рождества в ящик с землей сеяли зерна пшеницы или ржи, которые к празднику давали зеленые дружные всходы.

[anakonda]

Легенда?.....
Согласно самой популярной из них, предводитель немецкой Реформации Мартин Лютер однажды в ясный и морозный сочельник шел домой через лес. Вдруг он обратил внимание на елку, сквозь лапы которой красиво просвечивали звезды. Это произвело на Лютера такое большое впечатление, что дома он поставил елку для своей семьи и прикрепил к ее веткам свечи. Огоньки свечей напоминали ему звезды на небе.
А вот легенда о происхождении серебряной мишуры. Давным-давно жила-была добрая бедная женщина, у которой было много детей. Как-то накануне Рождества она нарядила елку, но елка получилась скромная, почти без украшений. Ночью на елке побывали пауки, и, переползая с ветки на ветку, оставили на ее ветвях паутину. Зная доброту женщины младенец Христос решил ее наградить и благословил дерево - в результате паутина превратилась в сверкающее серебро.

[ALEKSO]

Утром иднем 24 декабря полагалось соблюдать умеренность в еде, а некоторыепожилые набожные люди вообще отказывались от пищи до вечера. Хозяйкибыли заняты последними приготовлениями к празднику и прежде всегомытьем детей.Вот как об этом вспоминала Мария Шумм: «После скромногообеда, состоящего обычно только из супа, мы по очереди подвергалисьпроцедуре мытья. Посередине нашей кухни стояли два или три корыта,наполненные теплой водой, которая была разогрета в больших горшках наплите. Вначале мыли самых младших. Их сажали по двое или по трое вкорыто и основательно терли. Хуже всего им приходилось во время мытьяголовы едким самодельным мылом. Тут уж никогда не обходилось без слез.Не менее нелюбимым было обливание холодной водой, которому мы всегдаподвергались, несмотря на наши отчаянные протесты. По мнению нашейматери, оно было полезно для здоровья».

[ALEKSO]

Вот как описывал немецкое Рождество в Поволжье пастор И.Шлейниг: «Апогеем праздника был рождественский вечер в церкви, организованный задолго учителем и его маленькими помощниками. Перед алтарем стояла елка, украшенная пестрыми бумажными лентами и цветами. Вся деревня была в церкви. Центром праздника являлась рождественская история, которую излагали учитель и дети посредством вопросов и ответов. «почему мы празднуем Рождество?» - начинал он, и среди напряженного молчания затаившей дыхание общины следовали ритмично один за другим вопросы и ответы. Ответы хором чередовались с ответами отдельных учеников. Наши старинные прекрасные рождественские песни пелись и старыми, и молодыми с равным воодушевлением. Ход праздника, особенно ответы детей, являлись впоследствии интересной тнмой для разговоров в течение всего рождественского периода».

[ALEKSO]

Под Одессой Рождество отмечали так: «Медленно наполнялась церковь плоть до последнего места. В конце концов надо было даже брать стулья и скамьи из близлежащих домов. Кюстер-учитель нажимал в это вечер на все регистры органа. Играл духовой оркестр и пел церковный хор. Затем кюстер-учитель читал вслух рождественскую историю из Евангелия. Царила торжественная тишина. У елки теснились дети и с нетерпением ждали момента, когда они смогут разыграть рождественскую пьесу и прочитать стихотворения».

[ALEKSO]

Рождество в Крыму по книге Инги Томанн «Венок праздников. Традиции немецких крестьян в России»:
«Вскоре после того, как елка, увешанная свечами и стеклянными украшениями, устанавливалась в молитвенном зале и приносились коробы со сладостями и яблоками, уже заходило солнце. Как только смолкал звон колоколов, взрослые и дети устремлялись на рождественский праздник... Русские, пастух и машинист, вместе со своми детьми также были в церкви... После звона колокола звучало короткое выступление на фисгармонии, и затем вся община исполняла гимн «Jauchzet ihr Himmel, frohlocket ihr himmlischen Chore!“
В заключение вновь исполнялась тихая мелодия на фисгармонии, два-три раза ударял колокол и затем наступала тишина. 15-18 школьников, стдевших на передних скамьях, поднимались... и пели «Stille Nacht, heilige Nacht“. Затем после короткой молитвы следовала рождественская история. Вопросы учителя и ответы учеиков постоянно прерывались рождественскими песнями: «Alle Jahre wieder“, „Gro?er Gott wir loben Dich“, „Es ist ein Ros? entsprungen“, „Kommet, ihr Hirten“, „Herbei, o ihr Glaubigen“ и другими. Последней песни „Der Christbaum ist der schone Baum“ или „O Tannenbaum“ детям вручали подарки... Затем следовала короткая молитва, и вся община исполняла „O, du frohliche, o, du selige, gnadenbringende Weihnachtszeit!“

[ALEKSO]

Красиво и торжественно отмечалось Рождество на Волыни: «В святой вечер участвовавшие в представлении девочки появлялись в белых платьях, а мальчики, по возможности, - в черных костюмах. Красивейшим эпизодом праздника была процессия со свечами. Парами шествовали дети со свечами из квартиры кантора в молитвенный зал, исполняя песню «Vom Himmelhoch, da komm ich her«. Затем счастливая толпа детей соьиралась вокруг сияющей елки. Здесь исполнялись разученные ими песни и проводились игры, которые перемежались пением общины и речью кантора.»

[ALEKSO]

Описание пастором Зейбом празднования Рождества в семейном кругу поволжских немцев: « Когда семья возвращалась из церкви, во многих домах зажигались свечи на рождественском деревце, представлявшем собой сосенку или цветущую ветку вишни... *Отец и или мать семейства прочитывали вслух еще раз рождественскую историю из Евангелия, потом пелись рождественские песни и начиналось вручение подарков. Эту церемонию осуществляли мать или «Кристкиндхен» - прелестная девочка в белом платье и с белой вуалью на лице... Во время молитвы или пения раздается внезапно легкий стук в окно. В комнате становится тихо. «Может войти Кристкинхен?» - слышится вопрос. Мать идет навстречу Кристкинхен. Полные ожидания, оъятые одновременно и страхом и радостью, малыши впиваются глазами в дверь, за которой только что скрылась мать. Она же в это время ведет Кристкиндхен в соседнею комнату и передает ей подарки для детей. Наконец, обе возвращаются, но Кристкиндхен, помимо подарков, нечет еще пучок, розог, перевязанных хорошенькой ленточкой... Она требует, чтобы дети целовали эту розгу и «молились». И вот каждый из детей по очереди целует розгу, смотрит Кристкиндхен преданно в глаза, складывает ручки и исполняет рождественскую песенку или выученную наизусть небольшую молитву. Его хвалят, и он получает свой подарок. Тот, кто не целует розгу и не молится, получает, помимо своего подарка, еще и розгу... Затем Кристкиндхен исчезает: ведь она должна посетить еще многих других детей».