СТИХИ-ПРИТЧИ.

[Ol-ga]

Валя, спасибо большое!! не знала, что это стихи Есенина, а нравились мне уже давно... знаю только, как песню...(L)

[Ульрих]

ПОЖАЛУЙСТА,ОЛЕНЬКА!!

[Ульрих]

Борис Прахов
Она была одета не «с иголки»,
Когда её увидел из авто,
Но чисто и опрятно. Ветер колкий
Приподнимал подол её пальто.
Я, грустью глаз её не земечаем,
Опешил так, что вымолвил едва:
«Прошу! Поедем, угощу Вас чаем!»…
Кольцо на левой – видимо, вдова.
И, аромат духов её читая,
Приятных, но совсем не дорогих,
Я понял – не совсем она простая,
И что-то в ней не так, как у других…
Она присела на краю дивана.
На юбку лёг не броский маникюр…
Стройна, красива, сущая Диана!
Вот, ей ещё бы платье «ОТ-КУТЮР»!
Журнальный столик: крабы, сыр, маслины
И белое французское вино,
В хрустальной вазе груши, апельсины.
И две свечи, и лунный свет в окно…
Заговорить пытался осторожно,
Но на вопросы под глоток вина
Она мне отвечала односложно,
Какой-то мыслью заворожена…
Обрывки фраз про нужные лекарства,
Про трудный хлеб и мизерность зарплат,
И что впервые… Не было лукавства
В её словах про «жизнь-не шоколад»…
«Преподаю… в начальных классах… русский…», –
Не поднимая глаз, сняла пиджак
И расстегнула пуговку на блузке,
Как будто на Голгофу сделав шаг…
В моей тарелке покраснели крабы,
(Хотя по жизни знал я много тел)
Черты увидел Женщины – не Бабы,
Которую, наверное, хотел…
Я положил ладони ей на плечи
И пробубнил, помимо слов, «прости!»,
Что я забыл об очень важной встрече,
Что тороплюсь и мне пора идти.
Она к стене шагнула чуть поближе,
Откуда на неё смотрел Мане,
Когда-то мною купленный в Париже.
Я деньги доставал из портмоне
И видел, как на шее билась жила,
На тонкой блузке видел дрожь осин,
Как в сумочку с очками положила,
Стесняясь, пару груш и апельсин.
Была она – совсем ещё девчонка…
На миг на мне остановила взор
И, за собою дверь закрыв тихонько,
Она шагнула в ночи коридор…
А днём, забыв с диктантами тетрадки,
Бегом, в больницу, где трёхлетний сын.
Чтоб положить на тумбу у кроватки
Лекарства, пару груш… и апельсин…
***************************************
С тех пор я не встречал её ни разу.
Хотя случилось это так давно,
Я жду её, поставив фруктов вазу
И белое французское вино.
Её ищу я в переулках узких
В том сне, что для меня невыносим:
Расстегнутая пуговка на блузке
И пара груш и рыжий апельсин...

[Ульрих]

БИРЮЗОВЫЙ *ПЛАТОК...
Он в автобусе ехал, возвращаясь из плена,
Был российский солдатик больше года в плену.
После ВУЗа призвали, как женился на Лене,
Но не знал, что случайно попадёт на войну.
И теперь, возвращаясь без ноги, с костылями,
Он смотрел, как резвилась рядом с ним молодёжь.
Молодые ребята, видно, свадьбу гуляли,
Были их поцелуи – словно по сердцу нож.
Вспоминал он про Лену: как друг друга любили,
Как она обещала, что всегда будет ждать…
Может, лучше его бы там, в плену, и убили,
Чем обузой такою для жены его стать.
Тут сержанта невеста поманила шампанским,
И жених добродушно с ним завёл разговор.
Из стаканчиков лёгких они пили по-братски,
И сержант им поведал, как он жил до сих пор.
И доверившись сразу незнакомым ребятам,
Хоть три года не мог он доверять никому,
Про письмо своё к Лене рассказал им солдатик
Мол, зачем ей безногий и контуженый муж.
Он писал ей о дубе, что на их остановке,
Где он с нею встречался раз, наверное, сто…
Если всё-таки нужен ей такой он безногий,
Пусть повесит на ветку бирюзовый платок.
Ну, а коли на дубе он платка не увидит, -
Просто мимо проедет, и – свободна она…
Он понять её сможет и не будет в обиде,
Ведь три года *о муже не могла она знать.
Ждали все с нетерпеньем остановки у дуба,
Скоро за поворотом им откроется он.
А сержант в напряженьи всё кусал свои губы
И боялся, что сердце скоро выскочит вон.
И когда он увидел дуб своими глазами,
Он смотрел, чуть не плача, лбом прижавшись к стеклу:
Был тот дуб одинокий весь увешан платками
И сиял бирюзою сквозь осеннюю мглу.

(Y) (L) (*) ;-)

[Ульрих]

Спасибо за отзыв,ОЛЕНЬКА!!!

"А я бы ложе лучшей простыней
Усталому Спасителю покрыла,
Чтобы нашел Он отдых и покой," -
С улыбкой нежной мать проговорила.
И только мальчик маленький молчал,
Задумчиво глядя во тьму, в окошко.
"А ты бы что, сынок, Иисусу дал? -
Спросил отец - Скажи нам честно, крошка."
Ответил тихо мальчик: "У меня
Игрушка есть для сердца дорогая,
Из плюша я отдам Христу коня ."
И рассмеялась вся семья родная.
Смеялись долго... Вдруг раздался стук.
Дверь отворилась. Все умолкли сразу.
В глазах отца семьи блеснул испуг:
Вошел унылый бомж в одежде грязной.
В опорках ноги, из прорех торчат
Ступни немытые. Небритый, некрасивый.
Униженность в осанке и в очах.
"Что нужно вам?" - спросил отец брезгливо.
"Нельзя ли мне в сарае вашем ночь
Поспать?" - спросил униженно бездомный
" Нет, нет!" - сказала мать -

"Ступайте прочь!
Мы на ночь не пускаем незнакомых".
"Постойте, дядя!" - мальчик закричал,
Слезу смахнув ладошкою украдкой.-
"Я Богу дать лошадку * обещал...
Возьмите, дядя, хоть мою лошадку !..."
Калитка тихо скрипнула опять,
Семья сидеть осталась тесным кругом,
Но глаз не смели ни отец, ни мать
На мальчика поднять; ни друг на друга.
Мы часто в жизни не жалеем слов,
Красивых слов, напыщенных ничтожных.
На деле познаются лишь Любовь
И Доброта, слова без дела ложны.

[Ульрих]

ОДНО ИЗ МОИХ САМЫХ ЛЮБИМЫХ СТИХОВ...БАЛЛАДА О ВРЕМЕНИ...В.ВЫСОЦКИЙ...
Замок временем срыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов,
Но развяжет язык молчаливый гранит -
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах.
Время подвиги эти не стерло:
Оторвать от него верхний пласт
Или взять его крепче за горло -
И оно свои тайны отдаст.
Упадут сто замков и спадут сто оков,
И сойдут сто потов целой груды веков,-
И польются легенды из сотен стихов
Про турниры, осады, про вольных стрелков.
Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
И гляди понимающим оком,-
Потому что любовь - это вечно любовь,
Даже в будущем вашем далеком.
Звонко лопалась сталь под напором меча,
Тетива от натуги дымилась,
Смерть на копьях сидела, утробно урча,
В грязь валились враги, о пощаде крича,
Победившим сдаваясь на милость.
Но не все, оставаясь живыми,
В доброте сохраняли сердца,
Защитив свое доброе имя
От заведомой лжи подлеца.
Хорошо, если конь закусил удила
И рука на копье поудобней легла,
Хорошо, если знаешь - откуда стрела,
Хуже - если по-подлому, из-за угла.
Как у вас там с мерзавцеми? Бьют? Поделом!
Ведьмы вас не пугают шабашем?
Но не правда ли, зло называется злом
Даже там - в добром будущем вашем?
И вовеки веков, и во все времена
Трус, предатель - всегда презираем,
Враг есть враг, и война все равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна -
И всегда на нее уповаем.
Время эти понятья не стерло,
Нужно только поднять верхний пласт -
И дымящейся кровью из горла
Чувства вечные хлынут на нас.
Ныне, присно, во веки веков, старина,-
И цена есть цена, и вина есть вина,
И всегда хорошо, если честь спасена,
Если другом надежно прикрыта спина.
Чистоту, простоту мы у древних берем,
Саги, сказки - из прошлого тащим,-
Потому, что добро остается добром -
В прошлом, будущем и настоящем!

[Ульрих]

БАЛЛАДА О БОРЬБЕ
Сpедь оплывших свечей и вечеpних молитв,
Сpедь военных тpофеев и миpных костpов
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастpоф.
Детям вечно досаден
Их возpаст и быт,-
И дpались мы до ссадин,
До смеpтных обид.
Hо одежды латали
Hам матеpи в сpок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от стpок.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фpаз,
И кpужил наши головы запах боpьбы,
Со стpаниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Пpинимавшие вой,
Тайну слова "пpиказ",
Hазначенье гpаниц,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.
А в кипящих котлах пpежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на pоли пpедателей, тpусов, иуд
В детских игpах своих назначали вpагов.
И злодея следам
Hе давали остыть,
И пpекpаснейших дам
Обещали любить,
И, дpузей успокоив
И ближних любя,
Мы на pоли геpоев
Вводили себя.
Только в гpезы нельзя насовсем убежать:
Кpаткий век у забав - столько боли вокpуг!
Постаpайся ладони у меpтвых pазжать
И оpужье пpинять из натpуженных pук.
Испытай, завладев
Еще теплым мечом
И доспехи надев,
Что почем, что почем!
Разбеpись, кто ты - тpус
Иль избpанник судьбы,
И попpобуй на вкус
Hастоящей боpьбы.
И когда pядом pухнет изpаненный дpуг,
И над пеpвой потеpей ты взвоешь, скоpбя,
И когда ты без кожи останешься вдpуг
Оттого, что убили его - не тебя,-
Ты поймешь, что узнал,
Отличил, отыскал
По оскалу забpал:
Это - смеpти оскал!
Ложь и зло - погляди,
Как их лица гpубы!
И всегда позади -
Воpонье и гpобы.
Если, путь пpоpубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жаpком бою испытал, что почем,-
Значит, нужные книги ты в детстве читал!
Если мяса с ножа
Ты не ел ни куска,
Если pуки сложа
Наблюдал свысока,
И в боpьбу не вступил
С подлецом, с палачом,-
Значит, в жизни ты был
Ни пpи чем, ни пpи чем!

[Ульрих]

РОЗА
Он амнистии ждал, и он ждал её писем…
Он, казалось, читал между строк её мысли. * * * *
Всех дороже она стала вдруг и роднее * * * * * * *
С той поры, как в письме познакомился с нею.
И когда от неё он конверты вскрывал –
В них всегда лепесток алой розы лежал…
Звали Роза её. В сердце пели капели.
Он считал лепестки за неделей неделю.
И писала она в ей присущей манере
О спасеньи души, о любви и о вере.
Он по нескольку раз эти письма читал,
И о встрече мечтал, и амнистии ждал…
Вот остался барак за железною дверью,
Но не мог он уснуть на плацкартной постели.
На перроне с утра будет ждать его Роза,
И в руках у неё будет алая роза.
Вот и станция. Двери открыл проводник
И в волненьи приезжий к окошку приник…
Он увидел в руках одинокую розу,
Пожилое лицо, в прядях – белую проседь…
И отпрянув назад, оглушённый как будто,
Он насмешку судьбы видел в эту минуту.
Но не мог он так просто уйти от неё:
В письмах Розы оставил он сердце своё…
Он шагнул на перрон: «С добрым утром! Вы –Роза?»
Улыбнулась она и ответила просто:
- Вы ошиблись. Она встретить Вас попросила.
И увидел он ту, чьими письмами жил он.
Глядя пристально, Роза к нему подошла
И прекрасней, чем алая роза была…
- Вы простите меня, - взгляд потупив, сказала, -
Что сомненье *о Вас я в душе допускала…
Он стоял и смотрел на смущённую Розу,
И поверить не мог, что сбылись его грёзы…
И у Господа шёпотом он попросил,
Чтобы девушки этой достойным он был…