Russlanddeutsche Schriftsteller und ihre Werke.

[gainst]

Нопора ответить на главный вопрос: «Ну, атекст, то каков? Стоит ли он обложки ирисунков, которыми молодой автор пытается(не без успеха!) нас заворожить?» Всегоот пары абзацев, наугад прочитанныхнами, на нас пахнуло пробуждающеесядуновение гениальности! Лучше картиноки обложки вместе взятых!! Актуально,необычно, самобытно, блестяще, талантливо,всеохватно обо всём и про всё!!!
Фаунапоистине в бремовских масштабах дадена:от громадного першерона до комарика-толкунца.Мастерски описаны многообразнейшиеметеорологические условия: от косохлещущего, завывающего месива из града,дождя и снежных хлопьев до полногоштиля. А от напущенных в книгу волшебныхзапахов просто дышать нечем: от навозадо подгоревшей каши, от лошадиного потадо жареной утятины, от ацетона до озона.
Азвуки! Как это сделано!! Аналогий подобномумы не нашли даже мысленно перелиставлитературное наследие прошлых эпох.Они в буквальном смысле оглушили нас!Мы проанализируем их более подробно иосновательно потому, что здесь молодойавтор особенно разнообразен и краток,а это, как известно, сестра таланта.
Доказательстваможно приводить бесконечно, но мыостановим ваше внимание только на одном,самом, как нам кажется, убедительном.Например: гром грома. У Тютчева громгрохочет, как бы и резьвяся и играя внебе голубом. Прелестно, конечно, носогласитесь, не в меру многословенпризнанный

[gainst]

Рецензия
Наконец-товышла книга одного из наших старейшихмолодых авторов Курта АвгустовичаГейна! (KurtHein,70). Событие, в общем-то, ставшее будничными даже заурядным в нашем литобъединении«Немцы, которые пишут по русскому». Ноэта книга ненавязчиво задерживает насебе наш скользящий взгляд. Может этожеребёнок на цветной обложке? Этот«милый, милый смешной дуралей» вколосящейся ржи? Да, он без сомненияхорош, но есть ещё что-то эдакое...неуловимо особенное... Слишком тоненькая?Нет, и тоньше бывают. И только, взяв еёв руки, осеняет: у этой книги твёрдыйпереплёт! Из толстого картона! Такуюкнигу, полистав можно захлопнутьнамертво, и без особых усилий *втиснутьна плотно набитую книгами полку.
Скнигой в мягкой обложке этот привычныйи естественный процесс неосуществим:единожды раскрыв, её уже никогда незахлопнешь. Никакие потуги и ухищренияне принудят её сжать нескромно раздвинутыеобложки. И будет она валятьсяприоткрыто-недозакрытая, демонстрируясвой интим, как какая-нибудь, пардон,«Памятка профсоюзного активиста».Вдумчивый читатель, наученный горькимопытом, не то чтобы купить, но и в рукивзять подобный нонсенс побоится.
Книга,которую ты, Дорогой Читатель, (надеемсяи Покупатель) держишь в руках, избавиттебя от этих досадных физических мук иморальных угрызений. *Её сколь угодночасто можно раскрывать, но переплётзахлопывается без проблем, надёжнооберегая ранимую плоть текста. И мыбезбоязненно и даже слегка игриво широкораспахнули её и заглянули в святая-святых.И остолбенели – с картинками! В ФРГовскихкнижках isteseineSeltenheitпотому, что даже у тех, кто умеет писатьпо-немецки, не всегда есть свободныеденьги на картинки. Это в эсэсэсре народотвлекали от бесколбасицы красивымикартинками. Тут колбас всяких, разныхнесчётно, и потому картинки только вдетских книжках, чтобы ими подрастающеепоколение от переедания отвлечь.

[gainst]

Eine Ballade von den Trudarmisten*
Russischer Text und Musik: L. Borisowa
Deutscher Text: E. Schule
Ihr Leben hat sich selbst schon hochst besungen,
der Song sollt’ mal als Schrei geaussert sein,
um Saubermanns Gewissen zu erschuttern,
welch’ schlau auf dem Verschweigen sanft gedeiht.
Solch’ Song-Ballade ware voller Schmerzen,
von Kinderstrennen, Stohnen, Fleh’n durchdrangt -
drin war’ kein Platz fur hohnisch-grosse Worte,
weil jede Silbe Schicksals zeichnend war’.
Mit Gramen singen wir mal von den Jungen,
die man mit funfzehn jagte in den Wald,
und qualte sie durch harte Arbeit, Hunger,
beschuldigend, sie sei’n dem Feind verwandt.
Vom Wenzel, den man zwang Wenzow zu werden,
vom Heinrich, der „Andrei“ auf einmal war,
von unertraglich schwerem Lagerleben,
dass hohnisch „Trudarmee“ ja wird genannt.
Ihr Leben hat sich selbst schon hochst besungen,
der Song sollt’ mal als Schrei geaussert sein,
um Saubermanns Gewissen zu erschuttern,
welch’ schlau auf dem Verschweigen sanft gedeiht.
Gerechtigkeit – wenn auch ein Hoffnungsschimmer,
ist das, was ausgelaugte Herzen warmt.
Nun sollten wir, die Opfern nicht vergessend,
des Lebens Song erfull’n wie ein Gebet.

[gainst]

Проститмне долгое отсутствье
Странаотцов, святых камней.
Ведьс ними связан беглец сутью
Своихестественных корней.
Надеждаесть, а значит будет
Онжить опять, любить, творить.
Ипрежней жизни не забудет
Чтобыее благодарить.

Благодаритьза те уроки,
Чтопреподала беглецу,
Состарилаи прежде срока
Умадала, что мудрецу
Некаждому дано в понятье,
Чтожизнь в чужбине – это ад.
Чтолюди братья до ненастья
А какненастье, ту уж – гад!
Надежда,Вера и Любовь
Убеглеца в потенциале
Исоотечественников кровь -
Совсемне так уже и мало.
К себене требует любви
Беглецсудьбы несчастный.
Онзнает главное – не лги,
Нелги и будешь счастлив.

Нелги себе, не лги другим,
Любиотчизну бескорыстно,
Ибудешь ты тогда любим,
Ижизнь наполнишь смыслом.
Ипомни предка своего,
Которыйстальным плугом
Кормилсебя, кормил его,
Ктобыл, казалось, другом.

Предательствобольшой порок,
Икамнем он висеть назначен
Нашее тех, кто пренебрег
Поправде жить, и жил иначе.
Прости,немецкий колонист,
Убогих,жалких недомыслов
Живикак дед твой и молись,
Наполнивжизнь смыслом.

[gainst]

Служилон обществу, народу
Скаким судьба его свела,
Незнало поле недороду
Ижизнь его семьи цвела.

Ведьмного счастья не бывает
Особенно,когда трудом
И дом,и край твой процветает
Черпайего большим ведром.
И ончерпал, чтобы опять
Рубахасолью пропиталась,
Старалсяон *пораньше встать
Зернупомочь, чтоб прорастало.

И вотоднажды день несчастья
Настал,все хмарою накрыл.
Росткизерна, что от ненастья
Спасал,лелеял и растил,
Оскаломдьявола явились,
Азерна ядом источились,
Иотравили сердце предка
Иобломилась древа ветка.

Большогодерева страны.
Отторглавласть свое дитяти
Подвергшисьзову сатаны.
Гвоздямиржавыми к распятью
Мазольныруки приковав,
Сказалавласть – ты нам неравный,
Темсамым все права поправ,
Свойноров проявив коварный.

Живымв могилу был зарыт
Мойпредок, что земли был солью
И всердце ржавый гвоздь забит
Зачто? За то, что жил любовью?
Неуж-тоэто преступленье
Творитьдобро, кормить семью,
Чтобысакральное творенье
Заэто превратить в свинью?

Усталбеглец. Сел под навесом
Судьбы,чтоб завтра снова в путь.
Вонтам за этим ближним лесом
Бытьможет статься отдохнуть.
Заэтим колком, той рекою
Отчизнапредков, мне б дойти
Своейотеческой рукой
Онаобнимет и простит...

[gainst]

- А,кто Он есть мне, мать, скажи
Ипочему нам помогает,
Исколько нужно еще сил,
Имужества - Он знает?
- Онзнает все, сынок любимый,
Твоистрадания, мечты.
Оннаш, Он свой, Он нам родимый
Онсам терпел, терпи и ты.

«Терпение»зовут Его,
Величественноэто званье,
Превышеесть оно всего
Нанем стоит миросозданье.
Терпи,зажав губу меж зуб,
Терпи,захлебываясь кровью,
Ирадуйся, когда с кровавых губ
Слетаетслово званое Любовью!

Бежатьустал, остановился
Беглец, судьбою обделенный,
Изамер: «Может сон приснился,
Чтобыл в земле я обедненный
Любовьювласти и народа,
Которомуслужил безмерно.
Трудымои не дали всхода -
Неуж-тожизнь прожил неверно?

А, чтож мой предок – немец старый
Приехалзря в туземный край?
Плужкомон взрезал пласт усталый,
И снялсвой первый *урожай,
Заним второй, а позже третий.
Трудамижизнь свою он метил,
Годасчитал по головам
Своихдетей и по делам.

А делсих праведных без меры
Нановой родины алтарь
Онклал без корысти, он верил
Вволшебный возвращенья дар.
Сторицейблагое деянье
Вернетсяискренней душе
Вернетсядобрым воздаяньем
Ведьс милым рай и в шалаше.

Любовьк труду, любовь к семье
Ручьямивешними струилась.
Онмог отказывать себе,
Чтобыдругим прекрасно жилось.

[gainst]

Александр Приб

Ода

Немецкийколонист

Бежатьустал судьбы беглец
ОтСтрасти ненасытной,
Чтоселится, где нет сердец,
Гделишь оскал зияет хищный.
Бежитдавно, душой устал
Сердечныйприступ сводит скулы,
Давноон верить перестал
Вмираж, в обманчивы посулы.

Ушло,рассеялось былиной
Всето, что было сердцевиной
Егонутра, духовной силы,
Чтожизнь двигала лавиной
Кпобедам, подвигам житейским.
Неуж-тожизнь была вся мнимой,
Ипредан он по-фарисейски
Фортунойглупой, едва зримой?
Чтов памяти его осталось
Отпрежних лет, от прежних дней?
Совсемнемножко, просто малость -
Отецсогбенный, мать темней
Тяжелойтучи дожделивой
Касаясьлба ладонью нежной
Нутроего духовной силой
Питает,нежностью любовной.

Гуляетветер в том жилище,
Гдежить пришлось в недоуменье.
Пустьвласть безумна, воздух чище
Былв тех чертогах без сомненья.
Иоторопь он помнит тоже,
Когдаподрос и вдруг спросил:
-Родная мама, а за что же
Насбоженька благословил?

Наснаградил страданьем,мукой,
Кусочкемхлеба на троих
Зачто, скажи? – Не будь докукой,
Тымал еще читать сей стих.
Когдаты вырастешь большим
Истанешь мудрости достойным
Поймешьтогда, что только с Ним
Остатьсяможно непреклонным.

[gainst]

und arbeitete nach dem Studiumabschluss
in der Verwaltung der Zivilluftfahrt
(Aeroflot). Seit 1990 lebt Schulz in
Gie?en, wo er aufgrund seiner reichen
Erfahrungen im Herkunftsgebiet ein gefragter
Experte im Exporthandel ist.
Er ist Mitglied des Literaturkreises der
Deutschen aus Russland und schreibt Erzahlungen,
Kurzgeschichten und Gedichte,
hat zahlreiche Veroffentlichungen in
russischsprachigen Periodika in Deutschland
und im Ausland, aber auch in Literaturalmanachen
und Sammelbanden. 2001
erschien ein Einzelband mit seinen Erzahlungen
in russischer Sprache. Einige
seiner Kurzerzahlungen sind ins Deutsche
ubertragen worden und in Almanache
und Sammelbande des Literaturkreises
eingeflossen.
2006 ist “Die Zugvogel” (“Pereljotnyje
ptizy”) erschienen. Das Buch erzahlt die
dramatische, tragische und nicht selten
erschutternde Geschichte einigerGenerationen
seiner weit verzweigten Familie,
angefangen bei den Wurzeln in Wolhynien,
der Heimat der Urgro?mutter. Weitere
Stationen sind die Deportation 1915
aus Wolhynien, die Entkulakisierung in
den 30er Jahren und Aussiedlung nach
Karelien, die Deportation 1941 in die
Komi ASSR und Zwangsarbeit in Kotlas,
die Geschichte seiner Eltern, seiner Bruder
und seiner eigenen Familie bis zur
Eingliederung in Deutschland.
Bestellungen beim Autor
unter Tel.: 0641–30 9686
papa-schulz@gmx.de

[gainst]

“Die Zugvogel” von Reinhold Schulz
Leben und Erleben der Deutschen aus Russland im Mittelpunkt. * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * Auch im neuen Buch “Die Zugvogel”
(russisch) von Reinhold
Schulz steht das Leben und Erleben
der Deutschen aus Russland und seiner
eigenen Familie in der ehemaligen
Sowjetunion wie in der neuen Heimat
im Mittelpunkt.
Reinhold Schulz wurde in der Komi
ASSR geboren, wohin seinen Eltern,
deutsche Kolonisten aus Wolhynien, verschickt
worden waren. In Syktywkar
sammelte er Erfahrungen als Elektriker,

[gainst]

Viktor Heinz
Drei Musen und der Satan
Zum 90. Jubilaum von Adolf Pfeiffer
Die Wiege stand am Wolgastrand
inmitten gruner Wiesen.
So konnte dort schon Gottes Geist
durch deine Seele flie?en.
Du nahmst den Duft der Steppe auf,
das Zirpen der Zikaden ...
Auf diese Art erwies der Herr
dir schon die hochste Gnade.