Поэзия российских немцев

Над лугами- полями
Пролетал старый шмель
И печально,печально
На цветы он смотрел.

Вдруг увидел цветок
Необычно красивый,-
Решил сделать глоток
Он нектара ворливый,

Но красой пораженный,
Восхищённо жужал
И,любовью сражённый,
К лепесткам он припал:

„О,цветочек мой райский,
Полюби ты меня!
Лучик солнышка майский,
Обогрей ты меня!

И хочу *песни петь
И тебя воспевать я!
Я хочу умереть
В лепестковых обьятьях!“

И раскрылся цветок,
Лепестками шепча:
Ты,как я,одинок-
Давай жить сообща,

Только,ты не порхай
Над чужими цветами,
Мой нектар испивай
И любовь- будет с нами!

Они лето прожили,
Своё счастье лелея,
И друг-друга любили,
Но пришла смерти фея...

На осенних ветрах
Гнётся грустно цветок,
А в его лепестках
Старый шмель спит,как бог.

В узах вечного сна,
Уж догнал его рок...
Льётся ночью роса-
Нет,то плачет цветок...


Автор Руд.Зоммерфельд Стихи посвящены моей жене Раисе.

Liebe Freunde viel Gluck, Gesundheit und Freude im neuen Jahr 2011.

Alexander Schwabauer *

Uns ersetzt aber Tannenextrakt keinen Wald …

In der Zeit der Elektronik und Schnelligkeit *
haben Menschen ohne PC kaum Platz, *
Auf der Strecke bleibt immer die Menschlichkeit,
wenn nur Parties, Shows und gro?e Hatz. *

Nichts wird so sein, wie es schon mal eben war,
nichts wie Computer heute, Handy und Clip,
bereits unsere Namen werden schon rar,
stattdessen den * Tan, den Pin und Chip.

Scheinbar ist nicht alles perfekt in der Welt,
wir konnen nicht unbestraft bleiben:
Wenn die Rahmen von einem breiter bestellt, *
im andren nur kluger als Heiden.

Je gro?er das Auge beim starken Radar,
und schlauer der kluge Ultraschall,
desto weniger bleibt den Kindern sogar *
von Romantik, sie ist vollkommen all.

Ich wei? nicht, wer hier ganz falsch, wer richtig liegt,
nur etwas Feines wurde verscheucht,
es steht in Frage ob Vernunft des Menschen siegt,
oder weiterhin die Umwelt verseucht.

Wir brauchen das Marchen wie einen Sommer,
den Hufschlag, den Zwerg, *wenn ihr es wollt,
eine kleine Grille hinter dem Ofen und Zaun,
und einen hausgemachten Kobold.

Im gro?en Strudel von Drogen begossen,
stets leben und lieben wir schneller,
sogar die Musik ist krankt, wirkt verdrossen,
und jault wie ein Flugzeugpropeller.

Wenn im Busch keine Hexen verborgen sind,
brauchen wir noch Traume und Lieder,
Legenden und Sagen braucht das Menschenkind
und den Hans im Gluck braucht es wieder.
Bin mit Seele fur Computer und Fortschritt,
Nicht erloschen sollen die Lichter,
uns ersetzt aber Tannenextrakt keinen Wald,
Ein Radar ersetzt keinen Dichter!

*Die Abkurzung TAN steht fur: Transaktionsnummer, ein Begriff im elektronischen Bankgeschaft

[anakonda]

Какой бы ты была, моя страна,
Если б не тот чёрный семнадцатый.
Вряд ли была бы гражданская война.
Репрессии, униженье людей и наций.
*
Не растеряла бы ты духовность,
Не падали б кресты и купола.
А прорастали демократии всходы
Ещё в те давние-давние времена.
*
Не потеряны были бы корни,
Не стала б родиной чужбина.
Не было б гулагов и острогов.
А главным был бы человек,
Честь его и имя.
*
Но... время вспять не повернуть.
Такая уж, Россия, твоя доля.
Всё выдержать, стерпеть,
но не свернуть
С пути достойного всего
живого и святого.
*
Наталия Гусева (Шмидт)
*28 апреля 2008 года.

[anakonda]

На сайте Ал.Шпака,в теме: Gedichte,Наталья Гусева-Щмидт,выставила несколько своих стихотворений:
Наш форум - это братство
С нашим Александром во главе,
А объединяет *нас богатство,
Которому нет цены на Земле.
*
Это богатство - память.
О предках, о жизни той.
Отняли, что тут лукавить,
Её у нас. И какою ценой.
*
Её топтали, мучили, пытали,
Выжигали жёстким огнём.
Не ведали мы, не помнили, *
Не знали.
Откуда мы, куда идём.
*
Но не погибли редкие росточки.
Пробились сквозь седой асфальт.
А многоточие вместо жирной точки
Стало крепким как базальт.
*
Всему причина - наши корни.
Здоровыи они оставались всегда.
О них, о корнях, пожалуйста, помни.
Они - наш стержень на все времена.
*
Наталия Гусева (Шмидт)

[anakonda]

* * *
Friedrich Bolger
Der Morgen kommt mit frohem Gru?
durchs Tal dahergegangen
und druckt mir einen frischen Ku?
auf die erhitzten Wangen.
Er streift mit prickelnd kaltem Hauch
die Brust und dampft ihr Feuer...
Oh, jede Blume, jeder Strauch
ist hier mir lieb und teuer.
Die Erde hat mit frischem Saft
sich wieder vollgesogen.
Sie strotzt vor junger Lebenskraft
und schaumt in grunen Wogen.
Der Bach eilt wieder hin durchs Land
und windet unerschrocken
sein schmales himmelblaues Band
den Weiden um die Locken.
Hoch oben hangt, ein winzig Lot,
die Lerche schon im Blauen
und siebt ihr Lied in feinstem Schrot
auf die erwachten Auen...
Das alles ist mir wohlbekannt,
das alles ist mein Erbe.
All das gehort zum Heimatland,
fur das ich leb und sterbe.

[anakonda]

Я вернулась к себе,
Отблуждав целый век.
Я вернулась к себе,
Вспомнив: " Я - Человек!"
Я вернулась к себе,
Что-то долго искав,
Я вернулась к себе,
Никого не предав.
Я вернулась Домой,
В райский свой уголок
С полной "злата" сумой,
Распознав в "злате" толк.
Это "злато" - любовь.
Это "злато" - мечта.
Значит, счастлива вновь,
Как когда-то была.
Красота - вот мой друг,
Красота - вот мой путь.
Я люблю все вокруг,
В этом вся моя суть.
Каждый миг- радость встреч,
Каждый миг - радуг свет.
От каштановых свеч
Зажигаю рассвет.
Я купаюсь в лучах,
Я пьянею от трав.
Я и в звездных мирах
Пролечу, не устав.
Мне покой невдомек,
Мне покой не с руки.
Мне движенье - урок.
С жизнью мне попути.
Наталия Шмидт

[anakonda]

Der Alte
Viktor Heinz
Sein Blick flackert uber den Rhein,
aber er hort das Platschern der Wolga,
des Obs und der Kolyma.
Bereits in der Wiege hatte er angezogen
die Schaftstiefel,
denn der Marsch,
der sich abgezeichnet hatte am Himmel,
war weit und anstrengend.
Eingefressen
hat sich in seine Haut
der Feldstaub von Saratow,
der Kohlenstaub von Karaganda
und der radioaktive Staub von Semipalatinsk.
Eingeschnitten
hat sich in sein Gesicht
die Peitsche des Aufsehers in Norilsk
und die Faust des Untersuchungsrichters in Magadan.
Irgendwo in der sibirischen Taiga
findet mal jemand
den Abdruck seiner schwieligen Finger
an einer Bogensage.
Irgendwo in einer Einzelzelle in Irkutsk
ist sein Kalender in die Betonwand eingeritzt.
Irgendwo im hohen Norden
ist sein lautloser Schrei
in der frostigen Luft
zu Eis erstarrt.
Er steht am Ufer des Rheins
und hat die Schaftstiefel an,
die man ihm einst
in die Wiege gelegt hatte.
Er will sie mitnehmen
ins Grab.
Aber sein Marsch ist noch nicht
beendet.
1994

[Real Lady]

БАБЬЕ *ЛЕТО.
Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.
Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина...
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!
Давно отгремели могучие ливни,
всё отдано тихой и темною нивой...
Всё чаще от взгляда бываю счастливой,
всё реже и горше бываю ревнивой.
О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю... И всё же,
любовь моя, где ты, аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды всё строже...
Вот видишь - проходит пора звездопада,
и, кажется, время навек разлучаться...
...А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и прощаться.
О. Ф. Берггольц

[Real Lady]

И я не могу иначе...
* Лютер
Нет, не из книжек наших скудных,
Подобья нищенской сумы,
Узнаете о том, как трудно,
Как невозможно жили мы.
Как мы любили горько, грубо,
Как обманулись мы любя,
Как на допросах, стиснув зубы,
Мы отрекались от себя.
Как в духоте бессонных камер
И дни, и ночи напролет
Без слез, разбитыми губами
Твердили "Родина", "Народ".
И находили оправданья
Жестокой матери своей,
На бесполезное страданье
Пославшей лучших сыновей
О дни позора и печали!
О, неужели даже мы
Тоски людской не исчерпали
В открытых копях Колымы!
А те, что вырвались случайно,
Осуждены еще страшней.
На малодушное молчанье,
На недоверие друзей.
И молча, только тайно плача,
Зачем-то жили мы опять,
Затем, что не могли иначе
Ни жить, ни плакать, ни дышать.
И ежедневно, ежечасно,
Трудясь, страшилися тюрьмы,
Но не было людей бесстрашней
И горделивее, чем мы! И я не могу иначе...
* Лютер
Нет, не из книжек наших скудных,
Подобья нищенской сумы,
Узнаете о том, как трудно,
Как невозможно жили мы.
Как мы любили горько, грубо,
Как обманулись мы любя,
Как на допросах, стиснув зубы,
Мы отрекались от себя.
Как в духоте бессонных камер
И дни, и ночи напролет
Без слез, разбитыми губами
Твердили "Родина", "Народ".
И находили оправданья
Жестокой матери своей,
На бесполезное страданье
Пославшей лучших сыновей
О дни позора и печали!
О, неужели даже мы
Тоски людской не исчерпали
В открытых копях Колымы!
А те, что вырвались случайно,
Осуждены еще страшней.
На малодушное молчанье,
На недоверие друзей.
И молча, только тайно плача,
Зачем-то жили мы опять,
Затем, что не могли иначе
Ни жить, ни плакать, ни дышать.
И ежедневно, ежечасно,
Трудясь, страшилися тюрьмы,
Но не было людей бесстрашней
И горделивее, чем мы!
О.Ф. Берггольц.