В октябре 1990 года Кичихин прибегнул к экзотической форме протеста - взял двухнедельный отпуск и присоединился к тем, кто в палаточном городке у гостиницы "Россия" бунтовал против методов разрешения межнациональных конфликтов. Вначале его приняли настороженно. Кто мог гарантировать, что КГБ не подослал своего провокатора. Однако вскоре отношение изменилось. Подполковник не столько выспрашивал имена и фамилии, сколько сам охотно рассказывал. Кичихина пытались отозвать из отпуска. Но для этого был нужен официальный приказ с необходимыми мотивировками. Издать его не решались. Многие сотрудники управления, если не одобряли борьбу подполковника, то явно сочувствовали. Они-то знали, что в противостоянии коррупции было много крику, но немного толку: КПСС по-прежнему делила жуликов на своих и чужих. "Свои" были самыми крупными, наглыми и уверенными в безнаказанности.
11 декабря 1990 года Александр Кичихин с группой единомышленников предпринял самый крайний по тем временам шаг: положил в парткоме свой партбилет, мотивируя это "несогласием с партийными принципами и практикой решений национальных и межнациональных проблем в стране"