[DORIAN GAY]

7.
В реанимации меня держат седьмые сутки. Седьмые сутки я ничего не ем и не пью - мои силы поддерживают капельница и уколы, в моем организме происходит сложный процесс превращения трупа в живое тело. Я потерял с десяток килограммов, пожелтел, стал похож на восковую свечу в руках покойника. Небрит - какие пустяки! От большой потери крови и предельно низкого содержания гемоглобина меня терзает лютая головная боль. Мучает гепатит. Откуда он только взялся? Часто суматошно и больно колотится сердце. Каждое утро меня методично "расстреливают" из мощного облучателя, перед включением которого медперсонал выскакивает в коридор как с перепугу, а после в палате долго стоит тошнотворный запах горелых микробов. Говорят, это рентгеновская установка. Я знаю, что это не установка Кашпировского на потенцию. С какой целью они облучают меня? Убивают раковые метастазы? Но ведь доктор Агеев сказал, что во мне нет зла. Моя опухоль - первая стадия рака. Я верю своим подозрениям и не верю Агееву, который обманывает из гуманных соображений. Со мной на эту тему он категорически не разговаривает!
А впрочем, так оно даже веселее!
С каждым новым днём домыслы мои рассеиваются как туман над тихим озером в горной долине, во мне крепнет уверенность в том, что хирург справился со своей задачей и я буду жить. Я буду жить и напишу свой очерк, а если повезёт, то и роман. Всё будет зависеть от того, сколько я буду жить и какие новые проблемы буду решать. Если бы я торговался на базаре, согласился бы и на пять лет, пока на старом месте не вырастет уже злокачественная опухоль. Теперь я буду помнить об угрозе метастаз рака всегда, и всё же, мне думается, он застанет врасплох.
Бред малодушия. Глупые фантазии. Реальность всегда находится в ином измерении.
На четвертые сутки из моего онемевшего бока вытянули дренажные шланги. Было дико больно, больно до потемнения в глазах. Зато я почти сразу же начал учиться сидеть в кровати, потом - стоять возле неё на предательски слабых, чужих ногах, а вчера, когда после сложной операции рака сюда привезли мою новую землячку, мою хорошую знакомую, жившую когда-то в Лесной Опушке, я обмотался простыней наподобие древнегреческого поэта и обошёл, шатаясь, вокруг своего ложа, показывая ей пример мужества, несгибаемой воли, пример выживания. Она поняла это и благодарно изобразила улыбку. Конечно, после наркоза, в борьбе за жизнь эта улыбка больше походила на оскал измученного зверя, тем не менее... А вечером её перевезли в другое помещение реаниматологии. Думаю, доктор Агеев умышленно показал ей выздоравливающего земляка.