[Alexandr]

Нина, здравствуйте! Вы задали очень интересный вопрос. Хотя он и не по теме, но не буду *портить дискуссию, а продолжу её. 1992 год. Я на Кавказе прямо против Эльбруса. Сижу в люльке на знаменитой *канатной дороге. Рядом со мной русская женщина. Мы разговариваем о судьбе российских немцев. Она говорит со слезами на глазах. Её юность прошла в немецком селе *Люксембург, что в Киргизии. Она любила своих первых учеников. Я хорошо мог её понять. Моими первыми учениками были дети алтайских чабанов и я тоже любил их как родных. Она любила немецких ребятиишек, наших ребятишек, я в своей жизни столько немецких детишек к тому времени вообще не встречал, а она их учила, с ними её юность прошла. И мне это было очень удивительно. Я даже завидовал ей. Представлял как вместо моих алтайских мальчишек были бы наши немецкие дети. Она рассказывала о том как весь Люксембург *уехал в ФРГ и плакала. Люлька качалась, защитной планки не было, мы держались за стойку, и боялись, что свалимся *вниз. Под нами лес и сверху сыпала снежная крупа. *А вокруг горы. Я вспомнил песню Высоцкого. *Ведь именно в *тех горах у Эльбруса, немецкие горные стрелки в войну отстреливали * русских горных стрелков, тех, с которыми в 1938 году вместе восходили на Эльбрус, с которыми *у костра вместе ели с одного котелка. * Отвечаю. Я видел слёзы *русской женщины, переживавшей за нас. Есть ещё один ракурс, он тоже важный. *Не должно быть больше такой гадости, когда кто-то идёт в поход, чтобы лучше узнать местность и людей не для того, чтобы с ними посидеть у костра под звёздами, а с одной лишь целью: вернуться туда через пару лет и *стрелять по тем, с кем сидел у коста. Убивать и потом самому погибнуть в перестрелке. Для меня сегодня тот лес не абстрактное понятие. Я видел в городе Фюссене те казармы, в которых готовили тех немецких горных стрелков и видел вдову, которая так и не дождалась своего молодого мужа. Мой ученик, художник, рисовал портрет той вдовы, а мужа пририсовывал с фотографии. *Пути господни неисповедимы!