[gainst]

Весной1916 года мой дед по матери Готтлиб ФридрихК. добрался, наконец, до пределов нынешнейОмской области, где и поселился, подобномногим переселенцам из России, Украиныи немецких колоний Поволжья.
Здесьпережиты голод, революция, колчаковщинаи военный коммунизм, НЭП, коллективизацияи снова голод – 1933-го года. А весной37-го мой дед, ветеринарный фельдшер иотец 15-и детей, был объявлен врагомнарода. Моей маме много лет спустясообщили, что ее отец умер от туберкулезав Магадане в 53-м. Но весной 1990 года изместного управления КГБ в ответ нанастойчивые требования родственниковпришла бумага: такой-то, объявленныйврагом народа и расстрелянный в 1937 годув Омске, ныне реабилитирован. Подпись,печать.
...Ты,мама, работала служанкой у богатыххозяев, там и познакомилась с высокими сильным голубоглазым конюхом, нашимбудущим отцом. Учиться
тебене пришлось, русский алфавит ты зналадо буквы “р”, но, несмотря на это,помогала нам, детишкам, одолевать азыграмоты. А сколько ты знала сказок,пословиц и поговорок и русских, инемецких! Для нас не было большегоудовольствия, чем вечером усесться утвоих ног и под тихое шуршание прялкислушать твой вдумчивый, глубокий голос.
Нашотец был очень работящим человеком имастером на все руки. Он умел читатьпо-русски, подписаться по-немецки и зналтаблицу умножения. Он вступил в партию,и его назначили председателем колхоза.Волей-неволей пришлось участвовать враскулачивании земляков.
Ивот однажды этот насквозь пропитанныйкоммунистической идеей человек невыдержал: “Нет, Фрида, не по-ленинскомупути они идут! Нельзя так обращаться слюдьми!”.
Иты, мама, стала вечерами тайком приходитьв обреченные семьи: “Ханс говорит, чтоможете - прячьте, что хотите - раздайте,утром за вами придут!”
Ночто было прятать и раздавать? Любой,имевший пару коров, лошадь, свинью исмену белья, считался зажиточным и, еслидобровольно не шел в колхоз, подлежалраскулачиванию и ссылке.
Пришелстрашный 37-й. Ночью, всегда ночью,