Завидую *всем, *у *кого *были * *бабушки, *дедушки. Своих * *не *видела *никогда: *у *мамы * родителей *унёс *голод *в * * *Поволжье, * *а *у *отца * *- *раскулачивание *в *эти *же *годы *на *Украине .Особенно *сейчас * * * *все *старенькие *люди *кажутся *мне *родными.

Моя бабушка, а также мои родители много рассказывали о своём прошлом. Очень запомнилось, что из рода в род передавались умные советы и высказывания предков: детям на свадьбу, перед смертью, или в тяжёлые времена. Я всегда удивлялась, что они своим детям могли давать такие умные советы и думала: а что я смогу передать своим детям? смогу ли я также передать своим потомкам что-нибудь запоминающееся, умное?

Нелли, безусловно, сможете: ведь и вы произошли не от глупых или непорядочных людей.. такий среди российских немцев было, по-моему, немного.
Моя бабушка в последнее время её жизни (мама умерла молодой, в 48 лет, а бабушка пережила её на 11 лет) уже не ориентировалась в окружающем её мире. Доверчивость ко всем людям, которую она пронесла за всё свою нелёгкую жизнь, часто подводила её: попадались и плохие люди на её пути, которые её обманывали. Она только сокрушалась: "как же так можно?". И я стала её "старшей сестрой", которая следила, чтобы случаи обмана и вредительства в отношении моей бабули происходили как можно реже. Хотела взятьъ её к себе жить, но она упорно отказывалась, говоря: "У вас своя жизнь, а у меня- своя"

Наверное ума у меня не хватило. Я еле живой отв?л коня на конюховку, сдал конюху седло и узду, выслушал выговор за невыполненные ЦУ и попл?лся домой спать. Проспал всю ночь и следущий день до обеда. Мать будила на завтрак, я не встал, будила на обед, я не встал. После обеда она растолкала меня и погнала к умывальнику, чтоб глаза свои продрал и сел за стол. Вид был у меня не очень. Сел на стул. На самый краешек. Задница ещ? сильней, чем вечером горела, тут уж нормально не сядешь. В животе вс? ещ? урчало. От голода наверное. Голова гудела. Мама пыталась мне внушить, что не так страшен ч?рт как его малюют, да и потом в жару коровы так не бесятся. От одной мысли о Приторе я с ужасом содрогнулся. Лето! Солнце жарит. Пацаны на Катуни рыбачут, парни на зернотоку и на стройке прирабатывают, а мне завтра на Притор. Нет, нет, нет! Я наотрез отказался от двухсот рэ в месяц и пош?л работать на зерноток. Заработок два сорок в день не больше. Дядя Яша плевался и посчитал мой финт за выходку идиота. Вс? допытывался до меня. Очень ему знать хотелось дурак я или умный.

Домой я гнал небольшую часть стада. Хозяйки с тревогой спрашивали о судьбе своих кормилиц, умоляли сказать хотя бы направление в котором е? очумелая корова от меня сбежала и где е? теперь искать. Для меня такие вопросы были сложнее, чем алгебра для первоклассника. Тут дядя Яша подоспел. «Ты ч? до двухсот считать на научился? Тебя чему девять лет учили?! Тут же всего двести коров и ты их видел! Видел же? И ч?? Не мог запомнить? Ты ответь, если тебя спрашивают, куда е? корова пошла, на остров или на Минееву Гриву? Боже мой у тебя ум есть или нету?!»

Теперь часть коров рванула не на тыкву, не на кукурузу, не на пшеницу, а в село, домой. Раньше времени. Прич?м некоторые почему-то пошли не прямиком, а в окружную, через гору. Тяж?лый прорезиненный плащ висел на мне как костюм водолаза, конь уже не носился по горе как угорелый, а только делал вид, что изо всех сил старается догнать корову. Карька не понимал, что это очень унизительно, не смочь догнать корову. Я за него стыдился, но это ничего не меняло. Понять Карьку можно, мне в седле
было муторно, а коню под седлом легче чтоли целый день носиться по всему Притору. Сил у нас у обоих иссякли.

Доярки повязали свои в?дра марлями и подались домой. Коровы улеглись вокруг озерка и мирно переж?вывали то, что успели за полдня очень нагло нахапать. Погода испортилась и через полчаса заморосил дождь. Мне вдруг стало стыдно из-за того, что я не занят делом. 200 рэ в месяц задаром ведь не дают. Тем более, что работать мне всего лишь через день. Назавтра мой напарник на очереди, а я отдыхаю. Решил поднять коров, чтоб не филонили и занимались своим делом. Поднимаю коров. Не хотят вставать. Эх ма! Как щ?лкнул бичом! Да как сматерился! Лежат. Я сильнее бичом хлеснул и ещ? страшней сматерился. Вскочили все и как бешенные рванули в разные стороны. Свистопляска повторилась в ещ? худшем варианте.

К обеду мне с большим трудом удалось собрать вс? стадо. Уж готов был успехом своим возгордиться, как вдруг понял, что бандитки собрались сами по своей доброй воле. Просто подошло время водопоя и они все пришли к воде. Одни выползли из кукурузы, другиме спустились с гривы, третьи покинули тыкву. Из села пришли женщины с в?драми. Раньше коров доили также и в обед. Мой бедный конь был весь в пене, я не лучше его, задница горела, в голове гудело, в животе урчало. Т?тя Лиза подоила свою корову и попыталась меня успокоить: «Не переживай, коровы сейчас отдохнут немного, потом ты их подымешь и они сами будут пастись. Тебе ничего делать не надо. В семь вечера погонишь их домой, в восемь будешь дома.»

Обнад?живало то, что часть коров никуда не ушла, чинно щипала траву на поляне и своими рогами никуда не настрополялась. В нашем классе такой же народ. На субботнике кто куда. Только самые дисциплинированные делали то, о ч?м их просили. В мо?м стаде дисциплинированных было мало и я с уважением поглядывал в их сторону. С остальными же у меня возник страшный конфликт. Он оказался неразрешимым. Я боролся с недисциплинированностью коров как Дон Кихот с ветряной мельницей.

Беда была ещ? и в том, что вкусы у коров оказались разными. Ладно бы, подались в одну сторону, а то ведь поп?рли кто куда: целая дюжина начала пробираться к пшенице, другая часть направилась в сторону тыквы, третьи навострили свои рога к берегу Катуни. Главное идут потихонечку, будто у них ничего нехорошего на уме и нет. Я решил отогнать самых борзых подальше от пшеницы. Хлеб всему голова. Спасать от потравы надо! Наверное подъезжать надо было мне потихонечку, а не галопом. Коровы рванули под гору, пробежали вс? пастбище и оказались в кукурузе. С кукурузы беглянки уходить не хотели. Когда с задачей справился, то обнаружил, что часть коров бродит уже по пшенице, а часть по тыкве. Я гонял коня взад пер?д, уморил его и уморился сам. Через час понял почему все пастухи так страшно матерятся. Через два часа понял, что коровы испорчены и нормального человеческого языка не понимают, а реагируют только на самые страшные матерки. Словарный запас сибирского ковбоя невелик, но им можно накрыть любой толковый словарь любого народа планеты. Я вспомнил все самые страшные заклинания, которыми одаривали пастухи наше стадо, но было уже поздно.