На стенах висели градусники, гигрометр и песочные часы. Резной транспарант предупреждал: „Не потей на полку!“ Кащей Бессмертный глянул на развешанные по стене приборы поднялся с полки гремя своей железной сбруей и кликнул клич:
-Время вышло, мои дамы и господа!
Тут все кинулись на улицу в ледяной бассейн и Янсены остались в парилке одни.
-Господи, прости мою душу грешную, куда я попала!
-Ты хотя бы в парной не молилась, Матильда!
-Молиться можно всегда и везде!
-Можно, но не нужно, ты просто сиди и потей.
-Сраму с тобой не обер?шься. Как только я могла на это согласиться!
-Ты украла что-нибудь! Сматерилась! Возжелала жену ближнего своего! Не пойму греха твоего, Матильда! В ч?м проблема!
-Да ни в ч?м.
-Ну вот, сиди и потей на полотенце, здоровья набирайся...
-Увидел бы меня сейчас пастор Хансен в таком виде, что бы он мне сказал!
-Он бы тебе сказал: „Здравствуйте, госпожа Янсен! Как дела! Давно сидите!“
-Идиот!
-А ты ему в ответ: „Здравствуйте пастор Хансен. Вс? о?кей, ещ? минуточку потерпим и выскочим на улицу.“

Зашли в предбанник сняли пляжные шл?панцы и двинулись в парилку. Там в невообразимой жаре на полках сидела целая дюжина голых мужчин и женщин. Зашли, поздоровались. Нижние две полки были заняты, на верхней третьей полке между тощим дедом и юной красавицей было свободное пространство. Его как раз хватало на двоих. Алекс невозмутимо пробрался через каких-то патлатых татуированных кикимор прямо наверх, к Василисе Прекрасной, и расстелил там сво? полотенце. Матильда не знала куда глаза девать и уже было собралась бежать обратно к своей одежде, но одеваться в зале одной, без Алекса, при голых мужиках ей тоже было страшно. Сидящие внизу богатыри Илья Муромец и Ал?ша Попович слегка раздвинулись, давая Матильде понять, что путь наверх для не? свободен. „Господи, прости мою душу грешную“- прошептала Матильда и протиснулась между богатырями наверх к своему Алексу. Перед носом у Кащея Бессмертного она сняла с себя полотенце и уселась в ч?м мать родила поближе к мужу. Кащей был весь обвешан металлическими кольцами. По одному кольцу в ушах, два в носу, три на брюхе, а между ног целая связка цепей.

Матильда обмоталась по примеру мужа широким полотенцем и поплелась за ним по просторному залу к стеклянной двери. За дверью был небольшой двор с бассейном. В бассейне ледяная вода, а в ней русалка плещется.
Вокруг бассейна стоят три избушки на куринных ножках.
-В первой можно медитировать, во второй травы лекарственные, дышать настоем можно, а в третьей вес сгонять. Куда ид?м!
-Мне вс?-равно.
-Тогда ид?м в третью.

В последний день уходящего года Янсены собрались в Акваланд. Матильда смутно представляла себе как это она будет при чужих мужиках догола раздеваться.
-Ты главное не теряйся и не обращай на себя внимания.
-Может я в столовой останусь!
-Тогда я в церкви на крылечке посижу.
-А вдруг меня там кто-нибудь узнает!
-Навряд ли. Тут клиентов побольше, чем у твоего пастора. Тысячи! Встретить знакомого - шансов мало.
-А вдруг!
-Не съедят. Раздевайся скорее, чего ты тут стриптиз устроила, ведь смотрят же! Да не жмись ты, сейчас все на нас пялиться будут.

Матильда толкает мужа в бок и возвращает его с небес на грешную землю. Жертвенник ид?т по рукам и приближается к Янсенам. Алекс хлопает себя по карманам, опять мелочь забыл. Матильда высыпает мужу в руку горсть монет. Алекс оставляет серебрушки себе, а медь высыпает в мешочек. При выходе из церкви пастор тряс?т Алексу руку и желает счастливого выходного дня. По дороге домой перепалка между супругами продолжилась:
-Ну неужели трудно одну молитву запомнить!
-Важна не форма, а содержание. Я может больше твоего каюсь.
-В ч?м ты каешься! Чего опять натворил!
-Не жалею, не зову, не плачу, вс? пройд?т как с белых яблонь дым...
-Алекс у тебя же такая память!
-Матильда, я уже пятый год хожу с тобой в церковь...
-Раз в неделю и то только в декабре, а декабрь раз в году.
-А ты ни разу не была со мной в сауне.
-Ну и что!
-Да ничего. В следущий год ни разу не пойду в церковь, если нынче тридцать первого декабря не пойд?шь со мной в сауну.
-Одурел, на эти деньги в Париж можно съездить!
-Ну давай поедем в Париж.
-Давай поедем!
-И там сходим в сауну.
-Ты заколебал меня со своей сауной!
-А ты меня со своим адвентом.

Когда Алексу делать нечего он преда?тся мечтам. Голос пастора теряется под куполом храма и уносит душу Алекса далеко-далеко в Каракокшу, в сельский клуб:
-Товарищи прихожане, в то время когда вся наша страна, весь наш народ находится на пороге нового тысячелетия Алекс Янсен, брат наш во Христе, молитву мямлит, до сих пор е? не выучил, библию не читает, на собрания не ходит, взносы не платит, выйди- ка, Алекс, сюда вот, на амвон и отчитайся за истекший период.
-Да я же регулярно, вон у Матильды спросите...
-А расскажи-ка нам, брат Алекс, как ты работаешь над пополнением наших рядов! Вон в пятом ряду уже почти никто не сидит. Если так дальше пойд?т, то ты ведь в сво?м третьем ряду один со своей Матильдой останешься.
-Да, это верно, ряды наши тают, а кто виноват! Я сколько раз предлагал построить здесь во дворе сауну, а вы, пастор Хансен, даже ухом не повели. Не любите вы критику, господин пастор!
-Критика унижает человеческое достоинство, а оно, брат Алекс, даже по Конституции нашей неприкосновенно.

С пастором вс? было не так. Пастора критиковать вообще было немыслимо. Это сильно расстраивало Алекса. Пастор постоянно толкал какую-нибудь речь с амвона. Алексу иногда хотелось ко?-что из личного опыта добавить, иногда в ч?м-то возразить, но Матильда строго предупредила мужа, чтобы он во время службы сидел смирно и не вякал. Это тебе не открытое партсобрание колхозников фермы номер три колхоза «Каракокшинский», а месса! «Понимаешь ты это или нет?! Месса!» Сначала это правило Алекса сильно расстраивало, но потом он наш?л в н?м и положительные стороны. Пастор не интересовался мнением Алекса и не собирался вызывать его на ков?р.

Перепалка прекратилась у входа в церковь. Матильда пошла как всегда впер?д уверенной походкой и села на свободное место в третьем ряду. Алекс со смиренным видом присел рядом с ней. Эти полтора часа ему надо было пересидеть. На стене около кафедры висела доска объявлений, на ней числа - номера церковных песен, которые предстояло в этот день пропеть. Между песнями пастор как всегда прочитал проповедь и устроил со своими активистами своеобразный литмонтаж. Активистам то ли неохота, то ли некогда было выучить свои слова и они прочитали их по бумажке, правда с глубоким выражением. Время от времени надо было вставать и хором молиться. У Алекса такие дела плохо получались: за всю свою жизнь он так и не выучил гимна Советского Союза, интернационал запомнил лишь до середины, с молитвами было не лучше. В Каракокше на открытых собраниях Алекс донимал партийного секретаря нелицеприятной критикой. Секретарь мстил ему за это и регулярно вызывал на ков?р. Алекс понимал, что ид?т на партком как Дон-Кихот на мельницу и вс? же не сдавался.

Матильда круглый год не пропускала ни одного воскресенья и ходила в церковь без мужа, со своими подругами. Картина резко менялась как только наступало первое воскресенье декабря. Неизвестно кто и когда ей это внушил, но она вдруг решила, что в декабре без Алекса все е? молитвы не пойдут в зач?т. Проклиная весь свет, Алекс тащился со своей дотошной супругой через весь город к евангелическому храму и думал о том, как бы поскорее пережить обедню. На этот раз вс? было иначе. Кончалось Рождество и Матильда тащила мужа на последний молебен:
-Ещ? раз и ты на целый год свободен.
-Послушай, в Каракокше я вместе со всеми со сцены вопил „Бисле Ленин т?лыгар“, чтобы тебя с работы не выгнали, ну а здесь-то кто нас туда гонит!
-Ты ничего не понимаешь, а не понимаешь ты потому, что вместо церкви ходишь в сауну.
-В библии сказано, что перед храмом положено пропариться.
-Не пропариться, а омыть руки свои и ноги свои.
-Вот-вот, сауну надо прямо около церкви поставить.
-Идиот!
-Или церковь перед сауной.
-Я и говорю, что идиот.
-И я бы там всем твоим подружкам ноги омывал.
-Я и говорю, что иди..
-А я вот пастору сегодня пожалуюсь на тебя. Как никак я ближний твой и ты должна меня возлюбить как саму себя и даже больше, потому как я муж твой...

Пуцалка Матильда и Новый год * * * * * *(Новогодняя юмореска)
Матильда Янсен работала в Казахстане профоргом в колхозе. Конкурентов в сво?м деле она не имела. Она как никто другой могла выбить деньги у начальства на юбилей, на свадьбу или на похороны. Сагитировать членов профсоюза на праздник она тоже умела. На всех районных спортолимпиадах, на смотрах художественной самодеятельности колхоз всегда занимал призовые места. В принципе колхоз мог бы вполне обойтись без завклубом, без председателя женсовета и без спортивного организатора. Матильда успевала вс? организовать ещ? до того как сверху приходили какие-нибудь ЦУ. На родине предков свободных мест по профессии не было и Матильда пошла пуцать. Перепробовала вс?: и на дому у богатых пенсионеров, и в школе, и в ратхаусе и в церкви. Больше всего ей нравилось пуцать в церкви. Так понравилось, что стала ходить в церковь даже по выходным. Выучила все песни, которые во время службы пели и стала как прихожанам так и пастору своей. Как «там»ещё раньше, в колхозе, говорили – своя в доску!