В глаза бросаются не только разительные перемены, но и старые обыденные вещи, которых раньше не замечал. Работы непочатый край: ремонт, огород, покос, дрова... Присесть, казалолсь бы некогда, но и для этого находится время, вечерами как и прежде вся деревня сидит перед домом на лавочке перед тем как встретить своих коров. Как и прежде агрессивно несутсят по дорогам машины. Если шоф?р чуть-чуть добавит, то будет авария, если чуть-чуть убавит, то ему неинтересно. Не всегда такое проходит даром, зато неудачнику поставят два памятника – один у дороги, другой на кладбище.

На та?жной поляне возле Тавдинских пещер возник огромный искусственный плавательный бассейн с фонтаном и аттракционами, железный мост через Катунь покрыли белой эмалью, у берега стоит морской парусник-ресторан, рядом дорогие джипы со столичными номерами. У входа в пещеры стоит древняя пушка, покрытая бронзовой краской, на стоянке припарковался двухэтажный автобус из него выходит молод?жь, как всегда красивая и стройная. Одеты все изящно, со вкусом. Будут на еде экономить, но в ч?м попало на люди не выйдут. Еда везде своя, сибирская, без химии, одежда почти вся из Китая. Постепенно исчезают базары. Им на смену приходят супермаркеты. В них не только ширпотреб, но и прекрасные книги и учебники. В рекламе много мудрых изречений. В Сростках на народные деньги соорудили памятник Шукшину, в Новосибирске Высоцкому.

Я долго смотрела вам вслед...
И в это лето мы с женой поехали не на т?плое море, а к сыну в гости, на Алтай. Родные края преображаются такими темпами, что их каждый раз приходится узнавать заново, будто в незнакомую заброшенную деревню заехал. На руинах кочегарки раст?т бурьян, от двухэтажного детсада остался один котлован, улицы разбиты, на обочине бурьян. Нарядные дамы перешагивая через лужи бредут в магазин. На берегах Катуни рядом с потрясающей нищетой процветает туристический бизнес. Десятки фирм наперебой предлагают изощр?нный кураж. Сплав по Катуни, конный маршрут, пол?т на дельтоплане, баня в лесу, ресторан на скале прямо над речными порогами. Ночами дискотека гремит на всю долину и светится гирляндами разноцветных огней. Мелких предпринимателей душит крупный бизнес. Порядка там больше, но цены уже выше.

Этот короткий репортаж о долгой поездке на родину я написал несколько лет назад. Его перепечатали многие газеты. Я не ожидал, что будет такой успех. На местной шоколадной фабрике работали одни лишь российские немки. Хозяин «шоколадки» уволил всех местных немок и всех турчанок. Ему по фигу было на каком языке «эти русачки» меж собой общаются, что любят есть и что любят пить. Наши женщины работали как сумасшедшие. На перерыве они читали русскоязычные газеты. Тут им на глаза попалась эта статья. Кто-то прочитал, все молчали. Многие заплакали. Сейчас этот репортаж уже не настолько актуален и воспримется более спокойно. Наше отношение к нашим же чувствам меняется, ну а действительность? Действительность оста?тся. Итак репортаж с поездки на родину.

Поздно вечером после концерта на дискотеке в разгар веселья мы попросили Марию выйти на сцену. Раздали желающим побрякушки для сопровождения, кто-то вышел на помощь ещ? вдобавок с гармошкой. Конечно, это не Сараса и не Новый год, дак ведь и три года не было нигде никакой „Качки“. Мария запела. Так разволновалась, что казалось нервы лопнут от натуги.
-А-а -а каг - да на море качка-аа...
И зал встал на уши.
С тех пор прошло ещ? три года. Мария ожила. Она снова по?т. На свадьбах и юбилеях, на праздниках и просто так. В Сарасе е? не забыли и помнят. Да и здесь она наконец-то стала тем, кем всегда была - Марией, которая по?т.

Мы пригласили Марию на наш традиционный эркеленцевский праздник. Это праздник нашего двора, в котором жив?т около двухсот переселенческих семей. Горсовет выделяет нам для этого огромную палатку, усилители, микрофоны и прочее. На праздник съезжаются родственники и знакомые нашего двора. Приехала и Мария со своим баяном и набором всяких побрякушек. Она работала в Гревенбройхе уборщицей в Доме престарелых и все эти три года нигде не выступала. Настроение паршивое, вс? валится из рук. Мы предложили ей попробовать себя на этом празднике.

В Германии у меня начались новые заботы и я как-то незаметно растерял многих моих старых знакомых. Часто вспоминал нашу завклубом и три года ничего о ней не слышал. Объявилась она неожиданно и необычно. Е? дети ездили в гости в Сарасу и зашли к своему учителю, моему коллеге Алексею Павловичу Мохову. Он подарил им пару своих прекрасных картин, а третью, как только вернутся в Германию, попросил переслать мне на мой адрес. Тут и обнаружилось, что мы жив?м в Германии чуть ли не рядом.

Мой последний сибирский Новый год не обош?лся без „Качки“. Я также знал, что он и для Марии последний. Она тоже собиралась уезжать в Германию. Уже было без двадцати двеннадцать, а двух парней из е? ансамбля где-то черти носили. Мария остервенело растягивала меха своего родног баяна пела какие-то песни, через силу улыбалась в зал, ш?потом материлась на свой ансамбль. Минуты старого года уходили, а ансамбль был вс? ещ? не в сборе. Уж что-, что, а „Качку“ она не хотела исполнить в самый последний раз как попало. „Пропажу“ отыскали в биллиардной и притащили на сцену. Тишина. Я видел как от волнения у Марии подрагивали пальцы. Она запела. Все знали и она тоже знала, что это будет в самый последний раз. Зал печально раскачивался в такт мелодии. Громкость и темп вс? нарастали и тут такое началось! Это надо было видеть.

Кажется я понял сарасинскую тайну. Мария Ивановна пела „Качку“ всего один раз в год и при этом это была е? самая последняя в году песня. Молод?жь и некоторые взрослые при этом тоже, так сказать, как никогда на полную катушку отрывались. Это стало в деревне своеобразной традицией.

И вот наконец она, „Качка“, наконец-то, приходит. Мария Ивановна начинает петь. Молод?жь выходит в круг и каждый по-своему изображает танец. Песню Мария переделала на свой романтический лад и пела с такой страстью, будьто е? на самом деле швыряло по океанским волнам среди бушующего урагана.
- А-а-а кааг-да на море качка и бушует океа-ан...
Зал неистовствовал. Припев молод?жь орала десятками глоток. Самые резвые при этом припрыгивали чуть ли не до потолка, казалось пол рухнет под ногами и вся деревня провалится со всего размаха вниз со второго этажа. После „Качки“ в клубе жизнь на время замирала. Все разбегались по домам встречать Новый год и смотреть „Новогодний огон?к“.