<<ЧАША ЖИЗНИ>>А.Андерс
* * (поэма)
светлой памяти моих дорогих родителей
* * ПОСВЯЩАЮ.
* * *ч.1
Я родился в заводском посёлке
Тёплым летом,на исходе дня
После шестерых уже девчёнок
Пацаном гордилась вся семья
Там в предгорьях рудного алтая
Около седого Иртыша
В маленькой избушке ссыльных с Волги
Появилась новая душа
Мою семью,как перекати-поле
В этот край забросила война
Чашу жизни переполнив горем
Ей пришлось испить её до дна

Аркадий Соколовский-Вюрцбург.
* * * * * * *Германии - спасибо!
О коммунизм!Как о тебе мечтали,
В стране советской,что любила петь
Где нас в труде,жестоко напрягали,
Платили же - лиш чтоб не умереть.
Хоть обещали,коммунизма маги:
"При жизни будет он сооружён!",
Хоть рвали жилы честные трудяги,
Но коммунизм остался миражом.
Вела к нему доверчивость святая,
Которой долго славился народ,
Но коммунизм,всё время отступая
Обманывал людей, как горизонт.
Кто б мог подумать,что страна такая
Где в прошлом диктатура и фашизм,
Нам предоставит,как в раздольях рая
Почти что долгожданный коммунизм.
Не представляла,прежняя Отчизна,
Своих потуг печальнейший удел:
"Бродил Европой призрак коммунизма",
Что наконец в Германии осел.
Здесь в социале,при солидном стаже
Бесплатный гарантируют уют
Трудягам старым,безработным даже
Почти что по потребности дают.
Кремлю же коммунизм такой был нужен
Что если б даже был бы он зачат
То при сравнении стал бы там он хуже
Чем нынче - здесь, хоть тут о нём молчат.
А потому,ценя такое диво
На новой нам,немецкой стороне
Мы говорим душевное " СПАСИБО"
Своей всерьёз заботливой стране.
Здесь всё - не так,как у былой Отчизны,
Не зря вёл путь к своим былым врагам:
Здесь мы живём,почти при коммунизме
С особенной заботой к старикам.

Friedrich Bolger
HEIMAT
Man hatte mir die Taubin fortgenommen
im Sack bei Nacht.
Doch schon am nachsten Tag
ist sie dann wieder heimgekommen
in ihren alten Taubenschlag.
Da hat man ihr
die Flugel kurz beschnitten.
Doch kam sie abermals nach Haus.
Zu Fu? kam sie dahergeschritten
den weiten Weg durch Nacht und Graus.
Als ihr die Flugel
wieder beigewachsen waren,
stieg jeden Tag sie
jauchzend himmelwarts.
Ich sah ihr nach,
wie ich’s getan vor Jahren
und dachte mir:
„So bist auch du, mein Herz.“
Aus „Freundschaft“. Poesie, Barnaul 1965

Woldemar Herdt
Das Gewissen
Es raubt mir dir Ruh`
sein strenges Gericht,
doch ruf ich ihm zu:
„Verlasse mich nicht!“
(Veroff. 1981)

Woldemar HerdtDer Heimat Warme
Es hullten mich
der Mutter zarte Hande
als Wiegenkind
in warme Windeln ein.
Auch warmte mich
ein Herd in kalten Stunden.
Und dennoch war`s,
trotz dieser Warmespende
mein Herz im Leib
gefroren langst zu Stein,
hatt` ich der Heimat
Warme nicht empfunden.
(Veroff. 1981)

С автором этого стиха судьба свела меня 16.10.2010 в Гамбурге, я не владею диалектом платт-дойч, но надеюсь, что кроме автора, написанное поймут и многие участники группы.
Hildegard Wiebe
Min LehraEtj sei di noch sou, aus du weescht
voa lange, lange Tied.
Etj dentj aun di sou foakend, doch
du best vindoagh sou wiet.
Jung kaume wi tou di. Du gaufst
een Book ons enne Hanj.
Wi sahe donn: De Welt nemmt nich
bi onsem Dorp enn Enj.
Wie weite meia nu aus daut,
wout stund en dinem Book;
wi habe anndre Beetja nu
een aundre Lehrasch uk.
Wi weite val, jeblawe es
mau hia en doa ne Froagh.
Du weitst de Auntwood, oba du
Best val tou wiet vindoagh.
(Veroff. 1981)

Быть может тундра родина моя
Полярный край в котором я служил?
Да нет,надпоминает память мне:
"Союз то твой давно уже почил"
Куда-же мне теперь ещё пойти
Кто скажет мне,где родину найти
Быть может попытаться на земле
Где жили мои предки в ФРГ
Всё решено,мы едем безвозвратно
Билеты взяты лишь в один конец
Вот подлетаем к Франкфурту на Майне
Неужто родину мы встретим наконец
Посадка мягкая,таможенный досмотр
С родными встреча,слёзы,радость,смех
Богатый стол,красивые машины
Конечно же нас поразили всех
С тех пор прошло довольно много лет
Но память прошлого, конечно не забудет

Потерянная Родина.
А.АНДЕРС
Кто скажет мне где родина моя
Там где родился,или где живу
И почему,по этой жизни бренной
Я тяжкий крест изгнанника ношу
Не убивал,не грабил по дорогам
Жил честно,никого не предавал
Тогда кто скажет за какие прегрешенья
Великий бог мне родины,не дал
Родился я в семье немецких ссыльных
После войны,в Восточном Казахстане
И прозябая в полной нищете
Моя семья жила как в вражьем стане
Нам говорил,советский комендант
"Вы власть советскую должны благодарить
За то,что вас вообще не расстреляли
И,что пока дают вам дальше жить"
Там проходила молодость моя
Так,что-же это родина моя?
Служил в советской армии три года
На крайнем севере,здоровье отдавал
А,что союз развалиться когда-то
О том тогда ещё никто не знал
Готовили из нас марионеток
Чтоб только "есть" и сразу выполнять
И поясняли умными словами:
Мол вы должны долг родине отдать.

Случайная встреча с поэтессей открыло мне не только ее имя, но и творчество. Я нахожу в своей библиотеке все новые и новые ее стихи.
Hildigard Wiebe Eva sa? im Paradies.
Dumm war?s *Madel, wenn auch su?,
weil sie sich von einem miesen
Schlangenvieh beschwatzen lie?.
Wie die Dingen heute liegen,
mu? sie nicht nur Kinder kriegen,
sondern auch zum Beispiel dies:
Grutze kochen, backen Kuchen,
Abendunterricht besuchen,
waschen, fegen, Kranke pflegen,
bei der Bahn die Schienen legen,
flicken, stricken, sticken, steppen,
Kalk und Ziegelsteine schleppen,
Ruben zuchten, nicht nur Nelken,
ackern, mahen, Kuhe melken,
sich nach Mode mude rennen,
einen Bagger fahren konnen,
immer da sein und sich drehn,
stets an ihren Adam denken
und fur alles grade stehen.
So genugt ein kleiner Fehler,
und das Gluck hat einen Ri?...
Sauer war er, jener Apfel,
in den Eva damals bi?.
Aus „Heimatliche Weiten“, Moskau 1983

Rheinhold Frank



Es trippelt und stolpert bei Schnee und Wind
Auf sibirischen Wegen ein deutsches Kind.
Die Eltern, die nahm man ihm weg mit Gewalt,
und Oma ist krank und der Ofen ist kalt.

Drei Tage kein Brot im ganzen Haus,
da trieb es der Hunger zum Betteln hinaus.
Fremd ist ihm die Sprache im wildfremden Ort.
Es kennt nur ein einziges russisches Wort.

Statt Brot sagt es „Chleb“, steckt sein Handchen vor,
steht frierend vergebens vom manch fremden Tor.
„Zum Betteln such dir einen anderen Ort“
Man sto?t es und jagt es mit Drohungen fort.

Im Schwindel vor Hunger, die Kraft geht ihm aus,
der Abendwind treibt es zum Dorf hinaus.
Die Nacht ist stockfinster und heftig der Wind,
sibirischen Stra?en gefahrdrohend sind!

Der Sturm rast voruber, die Wolken zieh`n ab,
am Wegrand erstarrt, liegt ein Kind ohne Grab,
sein flehendes Handchen zum Himmel gestreckt,
vom schneewei?en Leichentuch gnadig bedeckt.

hier:
********wolgadeutsche.net/bibliothek/Plahten.htm
"Reise - Beschreibung der Kolonisten,wie auch Lebensart der Russen" von einem Officir Plahten. 1774-1770.

Основоположником
литературы поволжских немцев можно по праву назвать Бернгарда Людвига фон Платена (Bernhardt Ludwig von Platen, 1733-74). Его "Описание путешествия колонистов и образа русских" ("Reise-Beschreibung der Kolonisten, wie auch Lebensart der Russen"), представляющее собой путевые заметки и впечатления о новой родине, написанное в стихах, является первым литературным произведением колонистов. Однако, поэма Платена не оказала непосредственного влияния на литературу поволжских немцев и многие годы была единственным художественным произведением немецких колонистов. Лишь с последней трети XIX в. литература немецких колонистов начинает получать всё большее развитие.

НА ПРЕДЕЛЕ Фридрих Больгер
Гнездо чирка нашел я как-то в иле.
В гнезде - яйцо. И я подумал: «Вот
Для матери без мук и без усилий
Рождение птенца произойдет».

Спросил бы я: «Природа, почему так
Заведено тобой из века в век -
Рождается в неимоверных муках
Венец твоих творений - человек?

Беспомощный, медлительно крепчает,
Отстаивая жизнь, ведет бои -
А после неизменно отвечает
За прочие творения твои!»

И тут в ответ неуловимый ветер
Мне голосом судьбы провозгласил:
- Великое рождается на свете
Лишь на пределе обретенных сил.

<img src="***********.stihi-rus.ru/skill21.gif" alt="Вильгельм Кюхельбекер" align="left" border="0"> * * * * * Вильгельм Кюхельбекер
* *
* * * *
* *
* *
* * * *
* * * *К ДРУЗЬЯМ, НА РЕЙНЕ
* *
* *Мир над спящею пучиной,
* *Мир над долом и горой;
* *Реин гладкою равниной
* *Разостлался предо мной.
* *
* *Легкий челн меня лелеет,
* *Твердь небесная ясна,
* *С тихих вод прохлада веет:
* *В сердце льется тишина!
* *
* *Здесь, над вечными струями,
* *В сей давно желанный час,
* *Други! я в мечтаньях с вами;
* *Братия! я вижу вас!
* *
* *Вам сей кубок, отягченный
* *Влагой чистой и златой;
* *Пью за наш союз священный,
* *Пью за русский край родной!
* *
* *Но волна бежит и плещет
* *В безответную ладью;
* *Что же грудь моя трепещет,
* *Что же душу тьмит мою?
* *
* *Встали в небе великаны -
* *Отражает их река:
* *Солнце то прорвет туманы,
* *То уйдет за облака!
* *
* *Слышу птицу предвещаний,
* *Дик ее унылый стон -
* *Светлую толпу мечтаний
* *И надежду гонит он!
* *
* *О, скажи, жилец дубравы,
* *Томный, жалобный пророк:
* *Иль меня на поле славы
* *Ждет неотразимый рок?
* *
* *Или радостных объятий
* *К милым мне не простирать
* *И к груди дрожащей братий
* *При свиданье не прижать?
* *
* *Да паду же за свободу,
* *За любовь души моей,
* *Жертва славному народу,
* *Гордость плачущих друзей!

Храни нас, Бог, от злобного навета,
Храни нас, Бог, от глупого совета,
От скупости душевной сохрани
И от пустой и вредной болтовни,
От жадности, что на болезнь похожа,
От слов, что в жаркий день морозят кожу,
От выбранных неправедных дорог
Храни нас, Бог, Храни нас, Бог!
Храни нас, Бог, от зависти и чванства,
Храни нас, Бог, от подлости и пьянства,
От вспыхнувшей и брошенной любви,
От пролитой насилием крови,
От друга, что в беде нас не спасает,
От тех, кто стариков одних бросает,
От тех, кто малым детям не помог,
Храни нас, Бог, Храни нас, Бог!
Храни нас, Бог, от ненависти лютой,
Храни нас, Бог, от мысли безрассудной,
От замков, что мы строим на песке,
От стонов о загубленной реке!
Прости нас, Бог, за высший миг блаженства,
За то, что далеки от совершенства!
Но ты на это тоже дай нам срок!
Храни нас, Бог, Храни нас, Бог,
Храни нас, Бог!

Вильгельм Кюхельбекер
* *
* * * *
* *
* *
* * * *
* * * *ВЕТЕР
* *
* *Слышу стон твой, ветер бурный!
* *Твой унылый, дикий вой:
* *Тьмой ненастной свод лазурный,
* *Черным саваном покрой!
* *
* *Пусть леса, холмы и долы
* *Огласит твой шумный зык!
* *Внятны мне твои глаголы,
* *Мне понятен твой язык.
* *
* *Из темницы безотрадной
* *Преклоняю жадный слух:
* *За тобою, ветер хладный,
* *Рвется мой стесненный дух!
* *
* *Ветер! ветер! за тобою
* *К необъятной вышине
* *Над печальной мглой земною
* *В даль бы понестися мне!
* *
* *Был бы воздух одеянье,
* *Собеседник - божий гром,
* *Песни - бурей завыванье,
* *Небо - мой пространный дом.
* *
* *Облетел бы круг вселенной,
* *Только там бы отдохнул,
* *Где семьи, мне незабвенной,
* *Речи вторит тихий гул;
* *
* *Среди летней светлой ночи,
* *У часовни той простой,
* *Им бы там мелькнул я в очи,
* *Где почиет их родной!
* *
* *К милым я простер бы pyки,
* *Улыбнулся бы, исчез,
* *Но знакомой лиры звуки
* *Потрясли бы близкий лес.

Wolgaheimat.Friedrich Bolger
Mein Wolgastrand, mein Heimatland,
in weiter, weiter Ferne!
In Eis und Schnee, in Wustensand,
wohin man immer mich verbannt,
denk ich an deine Sterne.
An deinen Himmel seidenblau,
an deine schonen Lieder,
an deine Saat im Morgengrau.
O Heimattau, o Wolgagau,
wann sehe ich dich wieder!
Wir dungten dich mit Arbeitsschwei?,
o heimatliche Scholle!
Wir pflegten dich mit Muh und Flei?
Und wunschten uns nur eins zum Preis,
dass nie ein Mensch uns grolle.
Wir wahnten und in sicher Hut
In unsrem Heimatlande.
Wir schirmten es, wir meinten’s gut,
erkampften uns mit unsrem Blut
ein *Heim am Wolgastrande.
Ich hatte einen braven Hund.
Wie der so bitter klagte,
als man bei Nacht in spater Stund
so ohne Schuld und ohne Grund
aus meinem Haus mich jagte.
Er klaffte, heulte, sprang heran,
dass laut die Kette klirrte,
als mich ein unbekannter Mann,
dem nie ich was zuleid getan,
zum Bahnhof eskortierte.
Von Moskau kam das harte Wort,
mit kalter Hand geschrieben.
Ich musste von der Wolga fort,
von meiner Ahnen Heimatort,
von allen meinen Lieben.
Vom Bach, wo meine Wiege stand,
wo oftmals ich gesessen,
bis hinterm Berg die Sonne schwand…
O Wolgastrand, o Heimatland!
Wie konnt’ ich dich vergessen!
1966

<f z+1 fa>
<f z+2 fa>Mein Karaman
<f z+1 fa>Friedrich Bolger
Hier sa? als Kind ich oft im Grun
des Ufers ganz allein
und sah die Fluten rotlich gluhn
im Abendsonnenschein.
Mein Karaman, mein Karaman!
Wo meine Wiege stand
und meiner Kindheit Traum zerrann,
beginnt mein Heimatland.
Die Weide steht im feuchten Sand
des Ufers wie zuvor
und streckt zum Gru? fur mich die Hand
ins Blaue hoch empor.
Mein Karaman, mein Karaman!
Ich habe manche Nacht
auf meinem Weg nach Kasachstan
an dich zuruckgedacht.
Dort kommt im Blutenschmuck daher
ein junges Erlenpaar
und rauscht und schuttelt blatterschwer
sein grungelocktes Haar.
Mein Karaman, mein Karaman!
Wie lieb ich dich so sehr.
Ich bring vom Fu?e des Tienschan
viel Gru?e mit daher.
Mein Heimatort, wie gut du.'s meinst,
wie alles ringsum bluht.
Welch zarte Perlen du verweinst,
zu kuhlen mein Gemut.
Mein Karaman, mein Karaman!
Ich mu? nun wieder gehn.
Ich bleib dir treu und zugetan,
bis wir uns wiedersehn.

Ирина, я рад тому, что Вы добавили сюда стихи Кюхельбеккера. Не потому, что он был другом великого Ппушкина. Кюхельбекера не повесили, а сослали в Западную Сибирь. Там он взял в жёны аборигентку хантыйку и доживал свой век. Ему *и его друзьям Пушкин посвятил сво1 стих "Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье..." Моего отца и мать мою сослали туда же. Я там и родился. А юность свою пров1ёл в горах Горного Алтая. И моей самой любимой ученицей была Мира Алашева, алтаечка, ставшая главврачом кардиологии в облбольнице. Я хорошо понимаю и чувствую Кюхельбекера. Разницы времён не ощущаю. Спасибо Вам за стихи. Фёдор

"Снежинка" * * * **
Иду не спеша , * * * * * * * **
дорога снежна. * * * * **
Зимний вечер хорош, * * * * * * * * *
тихо падает снег. * * * * * **
Протяну я ладонь,
коснись ты руки ** * * ** * * * * * * *
снежинка любви.
Будто слышала ты,
падая в руки мои * * * * * *
не оставив следа * * * * * * * * ** * * **
исчезаеш ты навсегда.
Ты была так близка , * * * * * * * * * * * *
но тебя удержать я не смогла. * *
Эльвира *Б. (L)

..
..
..
---------
----------
---------
------------------

------------------------
----------------
- * * * * * * * * * *---------------
На вокзале зимой заглянул я в буфет -
Выпить кофе... Людей было мало...
Вдруг за столик ко мне чуть подвыпивший дед
Неспросясь опустился устало...
Он в тряпьё был одет... и наверно продрог
И дышал он простуженно, хрипло...
Было видно - прошёл он немало дорог
Опустился на дно... и не выплыл...
Что ж - вокзальных бичей нам хватает пока
Сколько видел я эту картину!
Чтоб не вышло чего , я ногою слегка
Чемодан от него отодвинул..
Он взглянул на меня, усмехнувшись сказал
- Небоись... Воровством не мараюсь!
- Хоть и стар я и сед, хоть и бедно одет,
- Но своими руками питаюсь!
- Я такое видал! - Мне старик говорил
- Ты во сне не увидишь подавно...
- Я войну всю прошёл, а потом столько лет
- Я в колхозе работал исправно..
- И детей народил, и жену схоронил -
- Умерла этим летом старуха...
- Аккурат в сенокос, самый старший мой сын
- На поминки приехал - Петруха...
- Помянули... И начал мне сын говорить:
-"Продавай-ка ты хату, мол, батя!
- Будешь в городе жить, будешь внуков растить,
- Что тебе одному в этой хате"...
- Да и кум подсказал - коль зовут,что мудрить...
- Вообщем продал я хату,скотину...
- И к зиме переехал к Петрухе я жить,
- Деньги сыну отдал, на машину...
-Так и жил бы у них, всё б с внучёнком гулял,
- Только нынче вот, этой зимою,
- Толи им надоел, толи чем помешал,
- Только выгнал Петруха с женою...
- Я собрал барахло и к второму сынку...
- Принимай квартиранта мол, Паша...
- Да ты что, очумел?!! Посмотри как живу!
- Шёл бы к Зинке ты лучше, папаша...
- Я у дочери Зинки прожил три дня...
- Сколько бедной ей стоило нервов,
- Чтоб путевку достать и оформить меня
- В богодельню, в приют престарелых...
- Я ушёл, а куда? Сам не знаю пока...
- Не возьмут ведь Пашка с Петрухой...
- Лишь одно хорошо - что такого греха
- Не увидела мать их старуха...
- Так и мыкаюсь я , и пугаю людей
- Что поделать с судьбиной-злодейкой...
- Ни кола, ни двора, ни жены, ни детей...
- За душой ни гроша, ни копейки...
И до боли мне вдруг стало жаль старика -
Ни за что терпит в жизни он муку!
Из бумажника я пару сотен достал
Их неловко ему сунул в руку...
Он взглянул на меня, и деньги в кулак
Скомкал яростно , бросил их на пол,
И сказал - Ничего ты не понял... Сопляк!
Отвернулся, и тихо заплакал...
Люди -Люди!!!... Скажите... До чего ж мы дошли??
Что же с нами случилось такое???
Что желая помочь - измеряем в рубли
Остроту человеческой боли...
.
.

этот стих встревожил меня до слез,столько жестокости.

Ich schenk dir ein Lacheln,
so gut ich kann.
Ich warte nicht lange,
fang gleich damit an.
EinLacheln,
das dir deine Sorgen vertreibt,
das ankommt und
dir in Erinnerung bleibt.
Ein Lacheln der Hoffnung,
wenn mutlos du bist.
Das dich,bist du traurig,
wi ein Sonnenschein kusst.
Nimm`s hoffnungsfroh auf,
gib es freudig zuruck,
es kostet dich nichts.

Wenn, fremd im Dorf meiner Vater,
ich stumm unsren Hof passiere
und das blonde Madchen am Brunnen
mir folgt mit ahnendem Auge,
mochte ich sagen:
Du,
ich will dir alles erzahlen.
Gro?vater lag im Sterben
und konnte den Tod nicht finden.
Wir hockten auf Sack und Bundel.
Der Karren stand vor dem Haus.
Gro?vater stammelte:
La?t mich -
liegen. Ich werd's schon schaffen.
Macht euch nun auf.
Sie werden -
euch holen.
Dann kommt's noch arger...
Wir betteten ihn auf den Wagen,
zu Fussen die Sachen. Dann ging es
hinaus aus dem Dorf. Die Hitze
lastete schwer auf dem Weg.
Gro?vater blieb die Muhsal
erspart. Die heimische Steppe
behielt ihn fur sich. Wir zogen
grimmig ins schwarze Nichts.

Виктор Дизендорф

* * *
Friedrich Bolger
Man hat mein Dorfchen in vergangnen Tagen
«beerdigt» — alle Hauser abgetragen.
Von meinem Heim — von meiner Kindheit Gluck
blieb nur ein Hauflein Schutt und Lehm zuruck.
...Es war schon alt, mein Dorfchen, gar nicht gro? –
nicht vorteilhaft fur unseren Kolchos.
Man hatte neue Hauser fertig stehn
im Nachbardorf, das gro?er war und schon.
In diese zogen uber unsre Leute,
obschon der Umzug sie durchaus nicht freute.
Auch ich erhielt ein neues nettes Haus.
Nicht einen Groschen gab ich dafur aus.
Und weil ich's nicht mit eigner Hand gebaut,
ist es mir nie so heimisch, nicht so traut
wie jene alte, abgewohnte Kate,
die ich mir muhsam selbst errichtet hatte
in meinem Dorfchen drau?en weit im Feld,
wo ich das Licht erblickte dieser Welt.
Wenn jetzt ich einsam durch die Felder gehe
und die verwaisten, stummen Hugel sehe,
wo unsre «Hutten» man begraben hat,
dann hab mein nettes Haus ich plotzlich satt.
...Sein Heim ist fur den Menschen doch viel mehr
als Obdach und vier Wande um ihn her.

Johann Warkentin, “Ru?landdeutsche Berlin-Sonette", 96 S
Die Sonetten von Johann Warkentin handeln davon, wie ein Russlanddeutscher, der seit 15 Jahren in Berlin lebt, „dieses unfertige Land, die Hauptstadt, sich selbst und seinesgleichen sieht“. Und weiter schreibt Warkentin im Nachtrag zu den Berlin-Sonetten: „Von der Anlage sind die einen Stucke erzahlerisch, bis hin zu Momentaufnahmen, die anderen eher meditativ. Die meisten klingen herb, manche auch bitter, doch eindeutig musste aus dieser Tonart das Bekenntnis zu Deutschland, die Liebe zur Muttersprache herauszuhoren sein.“
Warkentin hat in den 145 sehr tiefsinnigen Sonetten nicht immer die ubliche (italienische) Normalform, sondern die im 16. Jahrhundert entstandene englische Form gewahlt. Ein Beispiel der „Normalform“ bei Warkentin:
„Wirkung in die Ferne“?
O ja, o ja, der Westen kann es besser.
Und - ja! - der Osten ubernahm sich arg
und zimmerte sich schlie?lich selbst den Sarg
mit Mauer, Stasi, Schie?befehl...Indessen,
da war auch dies: Der Osten armlich, karg,
versuchte mit dem Westen sich zu messen
und machte sich in ein paar Dingen stark,
die wurden denen druben manchmal lastig.
Das Ganze lief letztendlich grundlich schief,
doch blieb's, solang es lief, ein Korrektiv
auch fur den besten in der Welt - den Westen.
Die Mini-Mieten, Vollbeschaftigung -
Realitat, kein Propaganda Stunk...
Je rascher wir's vergessen, umso besser.

Johann Warkentin wurde 1920 in Spat auf der Krim geboren. Sein Studium der Anglistik in Leningrad wurde durch den Kriegsausbruch gestoppt, nach dem er zunachst Militardolmetscher im Blockadewinter 1941/42 war, dann aber wie alle Russlanddeutschen nach Sibirien deportiert wurde und von 1942 bis 1946 Zwangsarbeit verrichtete. 1948 konnte er seine unterbrochene Laufbahn in etwa fortsetzen und unterrichtete Englisch, Deutsch und Latein an Schulen und Hochschulen im Altaigebiet, in Kasachstan und Baschkirien.
Warkentin war aktiv an der Neubelebung der deutschsprachigen Nachkriegspresse und der deutschen Literatur in der Sowjetunion nach 1956 und am Kampf um die Wiederherstellung der deutschen Autonomie zehn Jahre spater beteiligt. 1955-1957 gehorte er zur Redaktion der ersten deutschsprachigen Zeitung der Nachkriegszeit „Arbeit“ in Barnaul/Sibirien. Von 1969 bis 1980 war er Redakteur der deutschsprachigen Wochenschrift „Neues Leben“ in Moskau. In dieser Zeit schrieb er u.a. „Stimmen aus den 15 Republiken“, „Kritisches zur sowjetdeutschen Literatur“, „Gesammeltes“, „Streiflichter“. 1981 reiste er in die damalige DDR aus. Popular auch im Westen wurde Warkentin nach der Wende. 1992 veroffentlichte er „Russlanddeutsche - Woher? Wohin?“ (Neuauflage 2006) und 1996 „Russlanddeutsche Berlin-Sonette“. Dazwischen und danach erschienen aus seiner Feder viele uberwiegend literaturkritische Beitrage in deutschen und russisch-deutschen Zeitungen und Zeitschriften.
Смотрите сайт: deutscheausrussland.de

Особо опасный государственный преступник Вильгельм Кюхельбеккер был закован в кандалы по особому указу Императора. Кандалы были сняты только спустя много лет, после выхода на поселение. «Бывало же, коснешься томных вежд
С них снимешь мрак, дашь жизнь и силу лире -
И снова я свободен и могуч:
Растаяли затворы, спали цепи...»
22 мая 1837 года. « Разочарование».

Как всё здесь тихо и красиво,
Все дышит миром и теплом.
Камин горит неторопливо,
И пахнет хвоей и вином.
Чудесный праздник Новый год!
Он тихо зажигает свечи.
На печке мирно дремлет кот,
А время мчится быстротечно.
Я накрываю стол красивый.
Ко мне сейчас друзья придут.
Бежит по стенке луч игривый,
Осталось несколько минут,
И мы бутылки откупорим
Споём о счастье, о любви.
Мы будем петь в весёлом хоре.
Потом к тебе приду. Зови! *
* * * * * * * * * Т.Дюльгер

Opa Gottfried * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Einmal am Wolga lebte mein Ahne,
War er sehr glucklich?-Vielleicht,
Damals,bis zur bestimmte Zeit,
Hatte er alles, um glucklich zu sein.

Am Rande der wellt im Dorf Oberdorf
Er baute ein raumiges Haus
Mit seiner Familie hat sich gefreut,-
Die Zukunft sah wunderschon aus.

Am russischem Sand hat mein Opa
Sein „uppiges Schlo?“aufgebaut,
Er hat nicht geahnt,da? bald klopfte
Der Not und alles wird beschlagnahmt.

Alle Deutsche wurden vertrieben
Vom Wolga, vom Heimat hinweg,
Dem Opa ist auch nix ubrig geblieben
Mit Frau und Tochtern floh er weit weg

Bald wurde erfasst er und erscho?en
Mein armer Opa Schuldais Gottfried.
Irgendwo in Karelia liegen seine Knochen
Wo genau?-Ich wei? es auch nicht.

Funfzig Jahren spater-Rehabillitierung
Bekam meine Mutter und weint:
Warum,blo? warum,du Regierung.
Hast du ihn damals als Volksfeind genannt?

O,mein Gott,warum lie?est Du zu
Grausamen Tod unschuldigen Menschen?!
Und Mutter fugte leise hinzu:
„Alles ist gegen Gotteswillen geschehen.

Im gottlosen Land-wo Stalin regierte
Und kommunistisch Teufel ging los,
Gab`s keine Gesetze.nur pure Begierde
Nach Macht und nach Blut hoffnungslos!“

Arme mein Opa und meine Oma Natalia
(Sie starb von Hunger in Komi-Taiga).
Ihr seid die Opfer dieser Regime,
Im meinem Herz ihr seid fur immer da!


Verfasst von R.Sommerfeld.27.12.1998

Над лугами- полями
Пролетал старый шмель
И печально,печально
На цветы он смотрел.

Вдруг увидел цветок
Необычно красивый,-
Решил сделать глоток
Он нектара ворливый,

Но красой пораженный,
Восхищённо жужал
И,любовью сражённый,
К лепесткам он припал:

„О,цветочек мой райский,
Полюби ты меня!
Лучик солнышка майский,
Обогрей ты меня!

И хочу *песни петь
И тебя воспевать я!
Я хочу умереть
В лепестковых обьятьях!“

И раскрылся цветок,
Лепестками шепча:
Ты,как я,одинок-
Давай жить сообща,

Только,ты не порхай
Над чужими цветами,
Мой нектар испивай
И любовь- будет с нами!

Они лето прожили,
Своё счастье лелея,
И друг-друга любили,
Но пришла смерти фея...

На осенних ветрах
Гнётся грустно цветок,
А в его лепестках
Старый шмель спит,как бог.

В узах вечного сна,
Уж догнал его рок...
Льётся ночью роса-
Нет,то плачет цветок...


Автор Руд.Зоммерфельд Стихи посвящены моей жене Раисе.

Liebe Freunde viel Gluck, Gesundheit und Freude im neuen Jahr 2011.

Alexander Schwabauer *

Uns ersetzt aber Tannenextrakt keinen Wald …

In der Zeit der Elektronik und Schnelligkeit *
haben Menschen ohne PC kaum Platz, *
Auf der Strecke bleibt immer die Menschlichkeit,
wenn nur Parties, Shows und gro?e Hatz. *

Nichts wird so sein, wie es schon mal eben war,
nichts wie Computer heute, Handy und Clip,
bereits unsere Namen werden schon rar,
stattdessen den * Tan, den Pin und Chip.

Scheinbar ist nicht alles perfekt in der Welt,
wir konnen nicht unbestraft bleiben:
Wenn die Rahmen von einem breiter bestellt, *
im andren nur kluger als Heiden.

Je gro?er das Auge beim starken Radar,
und schlauer der kluge Ultraschall,
desto weniger bleibt den Kindern sogar *
von Romantik, sie ist vollkommen all.

Ich wei? nicht, wer hier ganz falsch, wer richtig liegt,
nur etwas Feines wurde verscheucht,
es steht in Frage ob Vernunft des Menschen siegt,
oder weiterhin die Umwelt verseucht.

Wir brauchen das Marchen wie einen Sommer,
den Hufschlag, den Zwerg, *wenn ihr es wollt,
eine kleine Grille hinter dem Ofen und Zaun,
und einen hausgemachten Kobold.

Im gro?en Strudel von Drogen begossen,
stets leben und lieben wir schneller,
sogar die Musik ist krankt, wirkt verdrossen,
und jault wie ein Flugzeugpropeller.

Wenn im Busch keine Hexen verborgen sind,
brauchen wir noch Traume und Lieder,
Legenden und Sagen braucht das Menschenkind
und den Hans im Gluck braucht es wieder.
Bin mit Seele fur Computer und Fortschritt,
Nicht erloschen sollen die Lichter,
uns ersetzt aber Tannenextrakt keinen Wald,
Ein Radar ersetzt keinen Dichter!

*Die Abkurzung TAN steht fur: Transaktionsnummer, ein Begriff im elektronischen Bankgeschaft

Какой бы ты была, моя страна,
Если б не тот чёрный семнадцатый.
Вряд ли была бы гражданская война.
Репрессии, униженье людей и наций.
*
Не растеряла бы ты духовность,
Не падали б кресты и купола.
А прорастали демократии всходы
Ещё в те давние-давние времена.
*
Не потеряны были бы корни,
Не стала б родиной чужбина.
Не было б гулагов и острогов.
А главным был бы человек,
Честь его и имя.
*
Но... время вспять не повернуть.
Такая уж, Россия, твоя доля.
Всё выдержать, стерпеть,
но не свернуть
С пути достойного всего
живого и святого.
*
Наталия Гусева (Шмидт)
*28 апреля 2008 года.

На сайте Ал.Шпака,в теме: Gedichte,Наталья Гусева-Щмидт,выставила несколько своих стихотворений:
Наш форум - это братство
С нашим Александром во главе,
А объединяет *нас богатство,
Которому нет цены на Земле.
*
Это богатство - память.
О предках, о жизни той.
Отняли, что тут лукавить,
Её у нас. И какою ценой.
*
Её топтали, мучили, пытали,
Выжигали жёстким огнём.
Не ведали мы, не помнили, *
Не знали.
Откуда мы, куда идём.
*
Но не погибли редкие росточки.
Пробились сквозь седой асфальт.
А многоточие вместо жирной точки
Стало крепким как базальт.
*
Всему причина - наши корни.
Здоровыи они оставались всегда.
О них, о корнях, пожалуйста, помни.
Они - наш стержень на все времена.
*
Наталия Гусева (Шмидт)

* * *
Friedrich Bolger
Der Morgen kommt mit frohem Gru?
durchs Tal dahergegangen
und druckt mir einen frischen Ku?
auf die erhitzten Wangen.
Er streift mit prickelnd kaltem Hauch
die Brust und dampft ihr Feuer...
Oh, jede Blume, jeder Strauch
ist hier mir lieb und teuer.
Die Erde hat mit frischem Saft
sich wieder vollgesogen.
Sie strotzt vor junger Lebenskraft
und schaumt in grunen Wogen.
Der Bach eilt wieder hin durchs Land
und windet unerschrocken
sein schmales himmelblaues Band
den Weiden um die Locken.
Hoch oben hangt, ein winzig Lot,
die Lerche schon im Blauen
und siebt ihr Lied in feinstem Schrot
auf die erwachten Auen...
Das alles ist mir wohlbekannt,
das alles ist mein Erbe.
All das gehort zum Heimatland,
fur das ich leb und sterbe.

Я вернулась к себе,
Отблуждав целый век.
Я вернулась к себе,
Вспомнив: " Я - Человек!"
Я вернулась к себе,
Что-то долго искав,
Я вернулась к себе,
Никого не предав.
Я вернулась Домой,
В райский свой уголок
С полной "злата" сумой,
Распознав в "злате" толк.
Это "злато" - любовь.
Это "злато" - мечта.
Значит, счастлива вновь,
Как когда-то была.
Красота - вот мой друг,
Красота - вот мой путь.
Я люблю все вокруг,
В этом вся моя суть.
Каждый миг- радость встреч,
Каждый миг - радуг свет.
От каштановых свеч
Зажигаю рассвет.
Я купаюсь в лучах,
Я пьянею от трав.
Я и в звездных мирах
Пролечу, не устав.
Мне покой невдомек,
Мне покой не с руки.
Мне движенье - урок.
С жизнью мне попути.
Наталия Шмидт

Der Alte
Viktor Heinz
Sein Blick flackert uber den Rhein,
aber er hort das Platschern der Wolga,
des Obs und der Kolyma.
Bereits in der Wiege hatte er angezogen
die Schaftstiefel,
denn der Marsch,
der sich abgezeichnet hatte am Himmel,
war weit und anstrengend.
Eingefressen
hat sich in seine Haut
der Feldstaub von Saratow,
der Kohlenstaub von Karaganda
und der radioaktive Staub von Semipalatinsk.
Eingeschnitten
hat sich in sein Gesicht
die Peitsche des Aufsehers in Norilsk
und die Faust des Untersuchungsrichters in Magadan.
Irgendwo in der sibirischen Taiga
findet mal jemand
den Abdruck seiner schwieligen Finger
an einer Bogensage.
Irgendwo in einer Einzelzelle in Irkutsk
ist sein Kalender in die Betonwand eingeritzt.
Irgendwo im hohen Norden
ist sein lautloser Schrei
in der frostigen Luft
zu Eis erstarrt.
Er steht am Ufer des Rheins
und hat die Schaftstiefel an,
die man ihm einst
in die Wiege gelegt hatte.
Er will sie mitnehmen
ins Grab.
Aber sein Marsch ist noch nicht
beendet.
1994

БАБЬЕ *ЛЕТО.
Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.
Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина...
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!
Давно отгремели могучие ливни,
всё отдано тихой и темною нивой...
Всё чаще от взгляда бываю счастливой,
всё реже и горше бываю ревнивой.
О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю... И всё же,
любовь моя, где ты, аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды всё строже...
Вот видишь - проходит пора звездопада,
и, кажется, время навек разлучаться...
...А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и прощаться.
О. Ф. Берггольц

И я не могу иначе...
* Лютер
Нет, не из книжек наших скудных,
Подобья нищенской сумы,
Узнаете о том, как трудно,
Как невозможно жили мы.
Как мы любили горько, грубо,
Как обманулись мы любя,
Как на допросах, стиснув зубы,
Мы отрекались от себя.
Как в духоте бессонных камер
И дни, и ночи напролет
Без слез, разбитыми губами
Твердили "Родина", "Народ".
И находили оправданья
Жестокой матери своей,
На бесполезное страданье
Пославшей лучших сыновей
О дни позора и печали!
О, неужели даже мы
Тоски людской не исчерпали
В открытых копях Колымы!
А те, что вырвались случайно,
Осуждены еще страшней.
На малодушное молчанье,
На недоверие друзей.
И молча, только тайно плача,
Зачем-то жили мы опять,
Затем, что не могли иначе
Ни жить, ни плакать, ни дышать.
И ежедневно, ежечасно,
Трудясь, страшилися тюрьмы,
Но не было людей бесстрашней
И горделивее, чем мы! И я не могу иначе...
* Лютер
Нет, не из книжек наших скудных,
Подобья нищенской сумы,
Узнаете о том, как трудно,
Как невозможно жили мы.
Как мы любили горько, грубо,
Как обманулись мы любя,
Как на допросах, стиснув зубы,
Мы отрекались от себя.
Как в духоте бессонных камер
И дни, и ночи напролет
Без слез, разбитыми губами
Твердили "Родина", "Народ".
И находили оправданья
Жестокой матери своей,
На бесполезное страданье
Пославшей лучших сыновей
О дни позора и печали!
О, неужели даже мы
Тоски людской не исчерпали
В открытых копях Колымы!
А те, что вырвались случайно,
Осуждены еще страшней.
На малодушное молчанье,
На недоверие друзей.
И молча, только тайно плача,
Зачем-то жили мы опять,
Затем, что не могли иначе
Ни жить, ни плакать, ни дышать.
И ежедневно, ежечасно,
Трудясь, страшилися тюрьмы,
Но не было людей бесстрашней
И горделивее, чем мы!
О.Ф. Берггольц.