Да,Оленька,Игорь очень талантливый поэт был...жаль прожил так мало...убили...

и как только рука поднимается...

Игорь Тальков...
Ценою самоотреченья
И сердца — стёртого до дна —
Души святое очищенье
Даётся нам.
Ценою мук непроходящих,
Глухой тоски, ночей без сна —
Любви мгновенья настоящей
Даются нам.
За череду сплошных ненастий
И за печаль, что так длинна,
Крупица истинного счастья —
Награда нам.
Того, кто сил нашёл ДЕРЖАТЬСЯ
И возрождаться вновь и вновь,
Найдёт и истинное счастье,
И настоящая любовь.
Ничто так просто не даётся
Нам в этой жизни —
Закон таков!
За счастье надобно бороться,
И за мечту,
И за любовь!!!

КТО ЛЮБИТ ДЛИННУЮ БЕСЕДУ.
Кто любит длинную беседу -
Тот мало делать норовит.
Кто рано празднует победу,
Тот никогда не победит.
1986

НЕ СПЕШИ ПРОКЛИНАТЬ ЭТОТ МИР…Не спеши проклинать этот мир —
Он не так уж и плох,
Если утром ты видишь цветы у себя на окне.
А за окнами светится храм,
А во храме есть Бог.
Но а если он есть —
То землей не владеть сатане!
1991

Не исчезай

Не исчезай... Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.
Не исчезай... Исчезнуть — так легко.
Воскреснуть друг для друга невозможно.
Смерть втягивает слишком глубоко.
Стать мертвым хоть на миг — неосторожно.
Не исчезай... Забудь про третью тень.
В любви есть только двое. Третьих нету.
Чисты мы будем оба в Судный день,
когда нас трубы призовут к ответу.
Не исчезай... Мы искупили грех.
Мы оба неподсудны, невозбранны.
Достойны мы с тобой прощенья тех,
кому невольно причинили раны.
Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг,
но как нам после встретиться в столетьях?
Возможен ли на свете твой двойник
и мой двойник? Лишь только в наших детях.
Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я — я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
что это не любовь, а страх потери.
1977

***
Ты большая в любви.
* * * * * * * * * * * * * * * Ты смелая.
Я - робею на каждом шагу.
Я плохого тебе не сделаю,
а хорошее вряд ли смогу.
Все мне кажется,
* * * * * * * * * * * * будто бы по лесу
без тропинки ведешь меня ты.
Мы в дремучих цветах до пояса.
Не пойму я -
* * * * * * * * *что за цветы.
Не годятся все прежние навыки.
Я не знаю,
* * * * * * * *что делать и как.
Ты устала.
* * * * * * * Ты просишься на руки.
Ты уже у меня на руках.
"Видишь,
* * * * * * *небо какое синее?
Слышишь,
* * * * * * * птицы какие в лесу?
Ну так что же ты?
* * * * * * * * * * * * * Ну?
* * * * * * * * * * * * * * * *Неси меня!
А куда я тебя понесу?..
1953

Заклинание
Весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.
Пусть я не там с тобой, а где-то вне,
такой далекий, как в другой стране,—
на длинной и прохладной простыне
покойся, словно в море на спине,
отдавшись мягкой медленной волне,
со мной, как с морем, вся наедине.
Я не хочу, чтоб думала ты днем.
Пусть день перевернет все кверху дном,
окурит дымом и зальет вином,
заставит думать о совсем ином.
О чем захочешь, можешь думать днем,
а ночью — только обо мне одном.
Услышь сквозь паровозные свистки,
сквозь ветер, тучи рвущий на куски,
как надо мне, попавшему в тиски,
чтоб в комнате, где стены так узки,
ты жмурилась от счастья и тоски,
до боли сжав ладонями виски.
Молю тебя — в тишайшей тишине,
или под дождь, шумящий в вышине,
или под снег, мерцающий в окне,
уже во сне и все же не во сне —
весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.
1960

***
Нет, мне ни в чем не надо половины!
Мне – дай все небо! Землю всю положь!
Моря и реки, горные лавины
Мои – не соглашаюсь на дележ!
Нет, жизнь, меня ты не заластишь частью.
Все полностью! Мне это по плечу!
Я не хочу ни половины счастья,
Ни половины горя не хочу!
Хочу лишь половину той подушки,
Где, бережно прижатое к щеке,
Беспомощной звездой, звездой падучей
Кольцо мерцает на твоей руке.

Я разлюбил тебя... Банальная развязка.
Банальная, как жизнь, банальная, как смерть.
Я оборву струну жестокого романса,
гитару пополам — к чему ломать комедь!
Лишь не понять щенку — лохматому уродцу,
чего ты так мудришь, чего я так мудрю.
Его впущу к себе — он в дверь твою скребется,
а впустишь ты его — скребется в дверь мою.
Пожалуй, можно так с ума сойти, метаясь...
Сентиментальный пес, ты попросту юнец.
Но не позволю я себе сентиментальность.
Как пытку продолжать — затягивать конец.
Сентиментальным быть не слабость — преступленье,
когда размякнешь вновь, наобещаешь вновь
и пробуешь, кряхтя, поставить представленье
с названием тупым «Спасенная любовь».
Спасать любовь пора уже в самом начале
от пылких «никогда!», от детских «навсегда!».
«Не надо обещать!» — нам поезда кричали,
«Не надо обещать!» — мычали провода.
Надломленность ветвей и неба задымленность
предупреждали нас, зазнавшихся невежд,
что полный оптимизм — есть неосведомленность,
что без больших надежд — надежней для надежд.
Гуманней трезвым быть и трезво взвесить звенья,
допрежь чем их надеть,— таков закон вериг.
Не обещать небес, но дать хотя бы землю.
До гроба не сулить, но дать хотя бы миг.
Гуманней не твердить «люблю...», когда ты любишь.
Как тяжело потом из этих самых уст
услышать звук пустой, вранье, насмешку, грубость,
и ложно полный мир предстанет ложно пуст.
Не надо обещать... Любовь — неисполнимость.
Зачем же под обман вести, как под венец?
Виденье хорошо, пока не испарилось.
Гуманней не любить, когда потом — конец.
Скулит наш бедный пес до умопомраченья,
то лапой в дверь мою, то в дверь твою скребя.
За то, что разлюбил, я не прошу прощенья.
Прости меня за то, что я любил тебя.
1966

НЕРАЗДЕЛЕННАЯ ЛЮБОВЬ...Евтушенко...
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * И. Кваше
Любовь неразделенная страшна,
но тем, кому весь мир лишь биржа, драка,
любовь неразделенная смешна,
как профиль Сирано де Бержерака.
Один мой деловитый соплеменник
сказал жене в театре "Современник":
"Ну что ты в Сирано своем нашла?
Вот дурень! Я, к примеру, никогда бы
так не страдал из-за какой-то бабы...
Другую бы нашел - и все дела".
В затравленных глазах его жены
забито проглянуло что-то вдовье.
Из мужа перло - аж трещали швы!-
смертельное духовное здоровье.
О, сколько их, таких здоровяков,
страдающих отсутствием страданий.
Для них есть бабы: нет прекрасной дамы.
А разве сам я в чем-то не таков?
Зевая, мы играем, как в картишки,
в засаленные, стертые страстишки,
боясь трагедий, истинных страстей.
Наверное, мы с вами просто трусы,
когда мы подгоняем наши вкусы
под то, что подоступней, попростей.
Не раз шептал мне внутренний подонок
из грязных подсознательных потемок:
"Э, братец, эта - сложный матерьял..."-
и я трусливо ускользал в несложность
и, может быть, великую возможность
любви неразделенной потерял.
Мужчина, разыгравший все умно,
расчетом на взаимность обесчещен.
О, рыцарство печальных Сирано,
ты из мужчин переместилось в женщин.
В любви вы либо рыцарь, либо вы
не любите. Закон есть непреклонный:
в ком дара нет любви неразделенной,
в том нету дара божьего любви.
Дай бог познать страданий благодать,
и трепет безответный, но прекрасный,
и сладость безнадежного ожидать,
и счастье глупой верности несчастной.
И, тянущийся тайно к мятежу
против своей души оледененной,
в полулюбви запутавшись, брожу
с тоскою о любви неразделенной.

***
Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую,
Начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать,
Задумаюсь вновь и, как нанятый, жизнь истолковываю,
и вновь прихожу к невозможности истолковать.
Себя низвести до пылиночки в звёздной туманности
Конечно, старо, но поддельных величий умней,
и нет униженья в осознанной собственной малости -
величие жизни печально осознано в ней.
Сережка ольховая легкая, будто пуховая,
но сдунешь ее, все окажется в мире не так.
И, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая,
Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая выше любого пророчества.
Тот станет другим, кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не дано изменить все немедля, как хочется,
Когда изменяемся мы, изменяется мир.
Яснеет душа, переменами неозлобимая,
Друзей непонявших и даже предавших прости.
Прости и пойми, если даже разлюбит любимая,
сережкой ольховой с ладони ее отпусти.
И необъяснимое - это совсем не бессмыслица,
Все переоценки нимало смущать не должны,
ведь жизни цена не понизится и не повысится,
цена неизменна тому, чему нету цены.
... С чего это я? Да с того, что одна бестолковая
кукушка-болтушка мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я? Да с того, что серёжка ольховая
лежит на ладони и, словно живая, дрожит.

* * *
Как любовь начинается?
Кто мне ответит?
Как цветок раскрывается?
Кто объяснит?
Просыпаешься утром, и хочется встретить,
Постучаться в окно, разбудить, если спит.
Все дороги — к любимой,
Все тропки — туда же.
Что ни думаешь, думы торопятся к ней.
Происходит какая-то крупная кража
Холостяцких устоев свободы твоей.
Ты становишься скуп и улыбок не даришь,
Как вчера еще было, и той и другой;
Ты всем сердцем ревнуешь, всем сердцем страдаешь,
Ждешь свиданья с единственной и дорогой.
И когда ты кладешь к ней на плечи ладоши,
Ясно слыша биение сердца в груди,
Вся вселенная — только любовь, и не больше,
И вся жизнь твоя — только порывы любви.
Как она начинается?
Так же, как в мае
На безоблачном небе заходит гроза.
Я любви * * * не сожгу, * * * * * * *не срублю, * * * * * * * * * * не сломаю.
Без нее на земле человеку нельзя!
В.БОКОВ...

* * *
Любить Россию нелегко,она - в ухабах и траншеях и в запахах боев прошедших,как там война ни далеко.
Но, хоть воздастся, может быть,любовью за любовь едва ли,безмерная, как эти дали,не устает душа любить.
Страна, как истина, одна,-она не станет посторонней,и благостней, и проторенней,тебе дорога не нужна.
И затеряться страха нет,как незаметная песчинка,в глубинке города, починка,села, разъезда, верст и лет.
Отчизны мед и молоколюбую горечь пересилят.
И сладостно - любить Россию,хотя любить и нелегко.
РИММА КАЗАКОВА..

ПАМЯТИ МАТЕРИ ...Долматовский...
* * * * *Ну вот и всё.
В последний раз
Ночую в материнском доме.
Просторно сделалось у нас,
Вся комната
как на ладони.
Сегодня вывезли буфет
И стулья роздали соседям
,Скорей бы наступил рассвет:
Заедет брат, и мы уедем.
Пожалуй, в возрасте любом
Есть ощущение сиротства.
К двери я прислоняюсь лбом,
На ней внизу - отметки роста.
Вот надпись: «Жене десять лет»,
-Отцовской сделана рукою.
А вот чернил разлитых след...
Здесь все родимое такое.
За треснувшим стеклом - бульвар,
Где мне знакомы все деревья,
И весь земной огромный шар -
Мое суровое кочевье.
Стою, и сил душевных нет
В последний раз захлопнуть двери,
Семейный выцветший портрет
Снять со стены, беде поверив.
Остался человек один,
Был мал, был молод, поседел он.
Покайся, непослушный сын,
Ты мать счастливою не сделал.
Что ж, выключай свой первый свет,
Теперь ты взрослый, это точно.
Печальных не ищи примет
В чужой квартире полуночной.
В последний раз сегодня я
Ночую здесь по праву сына.
И комната, как боль моя,
Светла, просторна и пустынна. * * * * * *
Где б ни был я, где б ни бывал,
Все думаю, бродя по свету,
Что Гоголевский есть бульвар
И комната, где мамы нету.
Путей окольных не люблю,
Но, чтобы эту боль развеять,
Куда б ни шел, все норовлю
Пройти у дома двадцать девять.
Смотрю в глухой проем ворот
И жду, когда случится чудо:
Вот, сгорбясь от моих забот,
Она покажется оттуда.
Мы с мамой не были нежны,
Вдвоем - строги и одиноки,
Но мне сегодня так нужны
Ее укоры и упреки.
А жизнь идет - отлет, прилет,
И ясный день, и непогода...
Мне так ее недостает,
Как альпинисту кислорода.
Топчусь я у чужих дверей
И мучаю друзей словами:
Лелейте ваших матерей,
Пока они на свете, с вами.

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

Покрова на Земле, Покрова.
Покрова на Земле, Покрова.
Значит, скоро наступит зима.
Сводит осень листвою с ума.
Кораблями застыли дома.
Листья падают, с неба кружа.
И росинка как капля-слеза.
Под ногами шуршит желтизна.
И лишает любовь меня сна.
Ты мне пишешь, что любишь и ждешь.
Мелкой дробью тебе вторит дождь.
Без тебя не живу, не горю...
Моя радость, тебя я люблю!!!

Я не плачу, любимый,
не плачу,
Это клёны склонились в молитве,
Осень вновь ворвалась неудачно,
Распахнула нежданно калитку.
Я не плачу совсем,
это ветер
Закружил пёстрым золотом листьев,
И напомнил тот трепетный вечер,
Ты тогда стал родным, самым близким.
Я не плачу, и это
не слёзы,
Просто дождь по щекам и ресницам,
По листве пожелтевшей берёзы
И губам бесконечно струится.
Я не плачу, родной, я не плачу...
Я не плачу, родной,
наша память
Унеслась по сырому асфальту
В листопад, что мелодией падал:
Баритоном, созвучным с контральто.
Я не плачу, поверь,
это морось,
От неё и глаза заблестели,
Листик дуба с рябиновым порознь
Пали в лоно янтарной постели.
Я не плачу, в душе -
просто осень
Зазвучала шарманкой дождливой,
В тусклой меди пожухлых колосьев
Мы стоим вдалеке сиротливо.
Я не плачу, любимый,
не плачу,
Это крик улетающей
стаи...
Стихи Натали ГАВАНСКОЙ
Музыка, исполнение ЕЛЕНЫ ЧИЧЕРИНОЙ
***********.chitalnya.ru/work/235210/

ПОЮТ ПЕТУХИ
Я все о своем, все о своем -
знаешь, когда поют петухи?
Перед рассветом,
перед дождем,
перед весной
поют петухи.
За полночь выйду
в снег, в тьму...
Спит мое счастье
в теплом дому.
Снег под ногами
летит, свистит,
в черном разводье
звезда блестит...
Хорошо, что пурга,
хорошо, что звезда,
хорошо, что не ходят сюда
поезда,
что до самого неба -
леса, леса,
что случаются все-таки
чудеса!
Где-то далеко запел петух,-
наверно, сейчас около двух.
Снега глубоки,
ночи глухи,
наверно, к весне
поют петухи.

О память сердца! Ты сильней
* * * * *Рассудка памяти печальной...
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * К. Батюшков
Память сердца! Память сердца!
Без дороги бродишь ты,-
луч, блуждающий в тумане,
в океане темноты.
Разве можно знать заране,
что полюбится тебе,
память сердца, память сердца,
в человеческой судьбе?
Может, в городе - крылечко,
может, речка, может, снег,
может, малое словечко,
а в словечке - человек!
Ты захватишь вместо счастья
теплый дождь, долбящий жесть,
пропыленную ромашку
солнцу можешь предпочесть!..
Госпитальные палаты,
костылей унылый скрип...
Отчего-то предпочла ты
взять с собою запах лип.
И теперь всегда он дышит
над июньскою Москвой
той военною тревогой,
незабвенною тоской...
А когда во мгле морозной
красный шар идет на дно -
сердце бьется трудно, грозно,
задыхается оно...
Стук лопаты, комья глины,
и одна осталась я...
Это было в час заката,
в первых числах января.
А когда в ночи весенней
где-то кличет паровоз,
в сердце давнее смятенье,
счастье, жгучее до слез!
Память сердца! Память сердца!
Где предел тебе, скажи!
Перед этим озареньем
отступают рубежи.
Ты теплее, ты добрее
трезвой памяти ума...
Память сердца, память сердца,
ты - поэзия сама!

СОСЕДКА
Загляденье была соседка
Кареглазая, с нежной кожей.
Оборачивались нередко и глядели ей в след прохожие.
А потом она постарела,
Потеряла всё, что имела,
Стала старой старухой грузной
Из вчерашней девчонки хрупкой.
А старик, и смешно и грустно,
Всё гордится своей голубкой.
Как была говорит красавица,
Так красавицей и осталась.
Люди слушают, усмехаются
Дескать вовсе ослеп под старость.
Если б ты совета просила,
Я б дала один единый
Не желай быть самой красивой,
А желай быть самой любимой

Сто раз помочь тебе готова,
Любую ложь произнести,
Но нет же, нет такого слова,
Чтобы сгоревшее спасти.
Не раздобыть огня из пепла
И костерка не развести....
Все: так печально, так нелепо,-
Ни отогреть, не увести.
Привыкла я к унынью ночи
И к плачу осени в трубе...
Чем ты суровей, чем жесточе,
Тем больше верю я тебе,
Тем все: отчаяннее, чище
Любовь моя и боль моя....
Так и живем на пепелище,
Так и бедуем - ты да я.
Храню золу, латаю ветошь,
Приобщена к твоей судьбе...
Все: жду - когда меня заметишь,
Когда забудешь о себе.

Шагаю хвойною опушкой,
и улыбаюсь, и пою,
и жестяной помятой кружкой
из родничка лесного пью.
И слушаю, как славка свищет,
как зяблик ссорится с женой,
и вижу гриб у корневища
сквозь папоротник кружевной...
Но дело-то не в певчих птицах,
не в роднике и не в грибе,-
душа должна уединиться,
чтобы прислушаться к себе.
И раствориться в блеске этом,
и слиться с этой синевой,
и стать самой
теплом и светом,
водой,
и птицей,
и травой,
живыми соками напиться,
земную силу обрести,
ведь ей века еще трудиться,
тысячелетия расти.

Не знаю - права ли,
не знаю - честна ли,
не помню начала,
не вижу конца...
Я рада,
что не было встреч под часами,
что не целовались с тобой
у крыльца.
Я рада, что было так немо и прямо,
так просто и трудно,
так нежно и зло,
что осенью пахло
тревожно и пряно,
что дымное небо на склоны ползло.
Что сплетница сойка
до хрипу кричала,
на все побережье про нас раззвоня.
Что я ничего тебе
не обещала
и ты ничего не просил
у меня.
И это нисколько меня не печалит,-
прекрасен той первой поры неуют...
Подарков не просят
и не обещают,
подарки приносят
и отдают.

Где-то чавкает вязкая глина,
и, как было во веки веков,—
разговор журавлиного клина
замирает среди облаков.
Тальники вдоль размытого лога
по колено в осенней грязи...
...Увези ты меня, ради бога,
хоть куда-нибудь увези!
Увези от железного грома,
от камней, задушивших меня,
как давно не бывала я дома,
не видала живого огня.
Как давно я под сумраком хвойным
не бродила в намокшем плаще,
не дышала спокойно и вольно,
засыпая на верном плече.
Ах, дорога, лесная дорога!
Сколько этих дорог на Руси...
...Увези ты меня, ради бога,
хоть куда-нибудь увези!

Вчерашний дождь
последний лист багряный
сорвал с деревьев, рощи оголя.
Я вышла через заросли бурьяна
в осенние пустынные поля.
Все шло своим положенным порядком,
заранее известным для меня:
ботва чернела по разрытым грядкам,
рыжела мокрой щеткою стерня,
блестели позолоченные утром
весенне-свежей озими ростки...
Их ветер трогал с нежностью,
как будто
на голове ребенка волоски.
А журавли,
печальные немного,
на языке гортанном говоря,
летели синей ветреной дорогой
в далекий край,
на теплые моря...
Ну, вот и все!
И нету больше лета,
когда друг друга отыскали мы.
Но мне впервые не страшны приметы
недальней неминуемой зимы.
Зимы, грозящей и садам и людям...
Ну, что она отнимет у меня?
Ведь мы с тобою
вместе греться будем
у зимнего веселого огня!

Все в доме пасмурно и ветхо,
скрипят ступени, мох в пазах...
А за окном - рассвет
и ветка
в аквамариновых слезах.
А за окном
кричат вороны,
и страшно яркая трава,
и погромыхиванье грома,
как будто валятся дрова.
Смотрю в окно,
от счастья плача,
и, полусонная еще,
щекою чувствую горячей
твое прохладное плечо...
Но ты в другом, далеком доме
и даже в городе другом.
Чужие властные ладони
лежат на сердце дорогом.
...А это все - и час рассвета,
и сад, поющий под дождем, -
я просто выдумала это,
чтобы побыть
с тобой вдвоем.

* * *
В какой-то миг неуловимый,
неумолимый на года,
я поняла, что нелюбимой
уже не буду никогда.
Что были плети,
были сети не красных дат календаря,
но доброта не зря на свете
и сострадание не зря.
И жизнь - не выставка,
не сцена,
не бесполезность щедрых трат,
и если что и впрямь бесценно -сердца,
которые болят.
1978...РИММА КАЗАКОВА...

* * *
Мы молоды.
У нас чулки со штопками.
Нам трудно.
Это молодость виной.
Но плещет за дешевенькими шторками
бесплатный воздух, пахнущий весной.
У нас уже - не куклы и не мячики,
а как когда-то грезилось давно,
нас в темных парках угощают мальчики качелями,
и квасом, и кино.
Прощаются нам ситцевые платьица
и стоптанные наши каблучки.
Мы молоды.
Никто из нас не плачется.
Хохочем, белозубы и бойки!
Как пахнут ночи!
Мокрым камнем, пристанью,
пыльцой цветочной, мятою, песком...
Мы молоды.
Мы смотрим строго, пристально.
Мы любим спорить и ходить пешком...
Ах, не покинь нас, ясное, весеннее,
когда к нам повзросление придет,
когда другое, взрослое везение
нас по другим дорогам поведет.
От лет летящих никуда не денешься,
но не изменим первым "да" и "нет".
И пусть луны сияющая денежка
останется дороже всех монет.
Жизнь - наковальня.
Поднимайте молоты!
На молодости - главные дела.
Мы молоды.
Мы будем вечно молодо
смотреться в реки, в книги, в зеркала...
Римма Казакова.

* * *
Зима, зима нагрянет скоро,
Все чаще плачут небеса.
Пошли на приступ мухоморы -
Горит разбойная краса.
С ножом - как тать!-
под дождик мелкий
Бреду на поиски опят.
Свернувшись, в дуплах дремлют белки,
Лисицы в норах сладко спят.
Стал молчаливым бор отныне,
И грусть разлита в тишине.
Бреду одна в лесной пустыне,
Кипенья лета жалко мне...
Но вот другое обаянье
Меня в другой берет полон.
То обаянье увяданья -
Осенний сон, осенний сон...
Юлия Друнина.

Удивительный текст ... Как молитва … Был найден в Балтиморе в 1962 году в одной старой церкви. Автор неизвестен.

"Идите своим путем спокойно среди гама и суеты и помните о мире, который может быть в тишине. Не изменяя себе, живите, как только возможно, в хороших отношениях со всяким человеком. Говорите мягко и ясно свою правду и слушайте других, даже людей, не изощренных умом и необразованных; у них тоже есть своя история.
Избегайте людей шумных и агрессивных; они портят настроение. Не сравнивайте себя ни с кем: вы рискуете почувствовать себя никчемным или стать тщеславным. Всегда есть кто-то, кто более велик или более мал, чем вы.
Радуйтесь своим планам так же, как вы радуетесь тому, что уже сделали. Интересуйтесь всегда своим ремеслом; каким бы скромным оно не было - это драгоценность в сравнении с другими вещами, которыми вы владеете. Будьте осмотрительны в своих делах, мир полон обмана. Но не будьте слепы к добродетели; другие люди стремятся к великим идеалам, и повсюду жизнь полна героизма.
Будьте самим собой. Не играйте в дружбу. Не будьте циничны в любви - в сравнении с пустотой и разочарованием она так же вечна, как трава.
С добрым сердцем принимайте то, что советуют вам годы, и с благодарностью прощайтесь с молодостью. Крепите свой дух на случай внезапного несчастья. Не мучайте себя химерами. Многие страхи рождаются от усталости и одиночества.
Подчиняйтесь здоровой дисциплине, но будьте мягким с собой. Вы - дитя мироздания не меньше, чем деревья и звезды: вы имеете право быть здесь. И пусть это для вас очевидно или нет, но мир идет так, как он и должен идти. Будьте в мире с Богом, как бы вы Его ни понимали.
Чем бы вы ни занимались и о чем бы вы ни мечтали, в шумной суете жизни храните мир в своей душе. Со всеми коварствами, однообразными трудами и разбитыми мечтами мир все-таки прекрасен. Будьте к нему внимательны. Постарайтесь быть счастливыми."

* * * * *
Я вглядываюсь в прошлое без грусти.
Оно мое.
И не мое уже.
...Живет девчонка в тихом захолустье,
Где все родное,
Все ей по душе.
Но май махнул ей веткою зеленой.
И вот среди разбуженных полей
Я вижу эту девочку влюбленной,
Доверчивой,
Веселой,
Окрыленной,
Ей невдомек, что я слежу за ней.
Ей невдомек,
Что будет в жизни густо
Сомнений.
И ошибок.
И утрат...
Кипят желанья.
Вызревают чувства.
Взрослеют мысли.
А года —
Летят!
Мелькают кадры вечной киноленты,
То красочны,
То стерты добела,
Сгорают чувства,
Но зато бессмертны
Ими порожденные дела.
1962

На катке
Каток провинциальный
Среди снегов и вьюг.
Пластинкой музыкальной
Мне льда казался круг.
Мохнатые снежинки
Роились надо мной.
По ледяной пластинке
Скользила я иглой.
Мелодий нежных звуки
Лились со всех сторон.
А ты, раскинув руки,
Летел за мной в догон.
1977

СКАЗКА
Зимней полночью морозной
Отогрей слегка окно —
И увидишь ты, как сосны
Украшают полотно.
Иглы тонко вышивают
Синим крестиком узор.
Под пушистым малахаем
Спрятал кудри черный бор,
А над сонными лесами,
В стороне,
Где наш завод,
Пламя лисьими хвостами
Подметает небосвод…
1947

***

Изведав горечь укоризны,
Обид,
Ошибок,
Мелких драм,
Учитесь радоваться жизни,
Ее обыденным дарам!
Рассвету,
Взлету журавленка,
Речушке,
Моющей пески.
Улыбке милого ребенка.
Пожатью дружеской руки.
Работе,
Сделанной как надо,
Дороге,
Чтобы вдаль влекла.
Летучей ласке снегопада,
Добру домашнего тепла.
В ракете
Или же сквозь призмы
Приблизясь к солнечным мирам,
Спешите радоваться
Жизни, ее обыденным дарам!

* ** **

Не бурей вызвана в крови
Осенняя бессонница…
Но утверждением любви
Мне каждый день становится.
Весь мир
Мне хочется обнять,
Чтобы сильней увериться:
Любовь –
Всему живому мать.
На ней
Все в жизни держится!

ВСЁ ЛУЧШЕЕ – В ДУШЕ ОСТАЛОСЬ
Откинув бремя повседневности,
В ночной целительной глуши
Перебираю драгоценности,
Хранимые на дне души.
Их у меня не так уж много,
Но больше и надо мне.
При подведении итогов
Они не падают в цене!
Неважно –
Молодость иль старость.
Дорога есть.
И я – иду.
Всё лучшее –
В душе осталось.
И сердце с совестью
В ладу

СТРАХ

В штормовых морях полночных,
В диком огнище,
В горах,
Говорят, - и это точно! –
Человека губит страх.
Чтобы сила измельчала,
Он захватит душу в плен.
В страхе кроется начало
Лжи.
Безволия.
Измен.
Лучше голову на плаху,
Лучше камни рушить лбом,
Чем у собственного страха
Быть покорливым
Рабом!

* * *

Не разлюбленной стать, -
Боюсь разлюбить.
Разлюбить –
Это корень судьбы
Надрубить.
Это камнем окатным
Рухнуть на дно.
Станет мир черно-белым,
Как в старинном кино.
Это - *лучшую песню
У сердца отнять…
Разлюбить?..
Нет, уж лучше
Разлюбленной стать.

22 октября
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Литературный праздник «Белые журавли» учрежден народным поэтом Дагестана Расулом Гамзатовичем Гамзатовым как праздник духовности, поэзии и как светлая память о павших на полях сражений во всех войнах.
Также новый литературный праздник способствует укреплению многовековых традиций дружбы народов и культур многонациональной России.
Упоминания о прекрасной птице — журавле — встречаются в культурах многих народов мира. Практически везде журавль олицетворяет положительное и светлое начала.