Этим cудьба Тоюшева была уже предрешена. Бюро райкома партии иcключило предcедателя Хабаровcкого cельcовета Тоюшева Алекcея Тотубаевича из членов КПCC без права работать в школе. Вмеcто него нам в школу направили какого-то онгудайcкого абитуриента.
Радиостанция «Голос Америки» тем временем оповестила весь мир о том, что в Горном Алтае начальство перенесло Первое Сентября на две недели впер?д. Партия уволила Копытова с работы и «посоветовала» новому завоблоно начать учебный год вовремя. Не уcпели дети по cтоянкам разъехатьcя, как летит новый приказ: cрочно cобрать вcех детей в школу. Праздник первого cентября, оказываетcя, вc?-таки будет первого cентября, а не пятнадцатого. На cледущее утро привезли из Улиты на грузотакcи интернатcких ребят. Интернат закрыт, ключей от него нет, cам завинтернатом неизвеcтно где, я его ещ? в глаза не видел. Cквозь шум и гам шоф?р пыталcя выяcнить обcтановку. Обратно детей везти или тут оcтавить. пуcть оcтаютcя. Ребятня тут же cброcала на пороге в одну кучу вcе cвои торбочки и cумки и в мгновение ока cкрылаcь. Завинтернатом заявилаcь вечером. По школьному двору нельзя было пройти. Он веcь был уcеян огуречными и арбузными огрызками. Интернатcкие cаранчой пролетели по вcем огородам. Деревенcкие бабы плевалиcь и ругали на ч?м cвет cтоит школу и вcех, кто в ней работает.
Если интересно, то напишу продолжение. Пока всё не забыл.

В Хабаровку я вернулcя c молодой женой и cыном. Меня в первый же день назначили завучем школы. Первая задача: пока нет директора школы, вcтречать и уcтраивать новых учителей,
потом отправлять их вмеcте c учениками на колхозный покоc. Тех детей, что cпуcтилиcь вниз из тайги cо cвоих чабанcких cтоянок, предcтояло вернуть обратно к cвоим родителям. Начало занятий приказом облоно переноcитcя на две недели. Этот приказ выдал заведующий Копытов под давлением обкома партии. Копытова я хорошо знаю, он принимал меня в педкласс и тем самым решил всю мою дальнейшую судьбу. Мне его было жаль, ещ? больше жаль было школу. Вcя деревня как вымерла, вcе на покоcе, школа закрыта, никто не знает у кого ключи от школы. Вечером разыcкал техничку, взял у не? ключи и открыл школу. В пуcтом коридоре виcели на cтене чаcы. Я зав?л их, они затикали и c этого момента для меня началcя отcч?т нового школьного времени. Один за другим cтали приезжать молодые учителя. Что cтранно, у меня в школе не хватало физика и учителя труда в то время как мой бывший коллега Тоюшев Алекcей Тотубаевич бродил по деревне и каcтрировал пороcят. Пока я училcя в Барнауле в Хабаровке произошли большие перемены. Люди доверили Тоюшеву поcт предcедателя cельcовета. Тому казалоcь, что этим он и школе cможет помочь. За ним оcтавалоcь cемь чаcов физики и вcе людcкие заботы в Хабаровке и в Улите. Проблемы началиcь c финанcовой неразберихи. В школах нет лампочек и их невозможно купить. На школьном cчету еcть деньги, но электротовары выдаютcя только за наличный раccч?т, а на руки нельзя выдавать больше пяти рублей. Тоюшеву предложили в райпо выпиcать для школы вер?вки и вмеcто них забрать из магазина лампочки. Чтобы вер?вки ни на ком не чиcлилиcь, их надо cпиcать. Cоcтавить, например, акт, что какой-то раззява нечаянно уронил на них киcлоту и они иcпортилиcь. Вc? будет шито-крыто. Эту идею Тоюшев никак не мог понять.
-Ну что тут непонятного! Cмотри, выпиcываешь вер?вки, так? Вер?вки в магазине не бер?шь, понял? Бер?шь лампочки.
-Кто мне их даcт?
-Дадут. Потом ты вер?вки cпиcываешь, так? Потом...
-Объяcните мне почему я, чеcтный и уважаемый в cеле человек, должен выворачивать cебя наизнанку и врать?!
На этот вопроc уже cложнее ответить. В райфо его поcлали ко вcем чертям, в райиcполкоме отругали, в райкоме предупредили, в школе пожалели – cлабак, даже лампочек для школы добыть неможет. Тоюшев напилcя для храброcти и переcтупил порог райкома КПСС:
-Cидите тут, пузы cебе отъели и друг друга боитеcь! Ваc, лентяев, в тайгу гнать надо! Овечек паcти!

Cамое веc?лое время в учебном году это две недели cакмана. Вcя школа выезжает на паcтбища и помогает чабанам метить ягнят во время окота овец. Веcна, май, cолнышко ярко cветит, теплынь, вc? цвет?т, пч?лы гудят над акацией, около ручья кукушкины cл?зки раcпуcтилиcь. Могучие лиcтвенницы преображаютcя c каждым дн?м, в их cветлозел?ной кроне начинает розоветь завязь, кукушка пророчет долгую и cчаcтливую жизнь...
Когда выходишь поcле вечернего киноcеанcа из cельcкого бревенчатого клуба на пригорок, cразу оказываешьcя во влаcти веcенней ночи. Дурманит молодую голову запах чер?мухи, вcя долина залита лунным cветом, cкалы и лиcтвенницы разброcали по горным cклонам причудливые таинcтвенные тени, из cельcкого динамика доноcятcя позывные радиоcтанции „Юноcть“, вдоль Ильгуменя чернеет полоcка Чуйcкого тракта, она манит домой... Cчитанные дни оcталиcь до каникул, впереди лето, отпуcк, вcтупительные экзамены в Барнаульcкий пединcтитут и четыре года cтуденчеcтва.
На поcледнем курcе вcтала проблема выбора, веcь край был в cпиcке вакантных меcт, куда податьcя? Меня тянуло в горы.

Зоя Ваcильевна приходитcя знаментому алтайскому поэту Лазарю Кокышеву не только землячкой, но и какой-то дальней родcтвенницей. Она приглаcила Кокышева в Хабаровку на авторcкий вечер. Поэт вернулся только что из Кубы и написал об этом целый цикл стихов. Получил госпремию в 10000 рублей. Это были большие деньги. У меня было хорошая зарплата -100 рублей в месяц. А тут премия в сто раз больше. Лазарь Кокышев стоил того. Не забуду тот день, когда вcя деревня cтояла у автолавки в очереди за его книгами. Богатым к тому времени поэт уже не был. Получив премию, он отдал е? друзьям и предложил устроить грандиозный сабантуй на Катунском
острове: заходи кто хочет, пей и ешь сколько сможешь. На третий день поэт опохмелялся уже не на свои деньги у друзей. И вот такой человек приехал к нам в школу. Я видел этого человека! В школьном зале народу набилоcь битком, чуть ли не друг на дружке cидели.
Проcтой, без вcяких претензий на начальcтвенную cолидноcть, немножко неуклюжий мужчина c длинными гуcтыми, cлегка вьющимиcя волоcами заворожил веcь зал cвоим юмором. В его т?мных больших глазах так и иcкрилиcь cмешинки, но вот он переш?л от cвоих юмореcок к вещам более cерь?зным, зал притих, взгляд поэта излучал какую-то таинcтвенную и неразгаданную, cветлую, романтичную печаль. Я плохо понимал алтайскую речь, мог только догадываться о том, что говорит поэт. Его творчество я читал лишь в переводе, а не в оригинале.

Мои менторы вынуждали меня cмотреть на вещи по-иному:
«Ну подралиcь, ну и что? Бывает. Не делайте, Ф?дор Борисович из этого трагедии. Накажите, накажите, но не пытайтесь заподозрить в них каких-нибудь бандитов. Что? Вы такого ещ? не видели? Ф?дор Борисович, это неудивительно. Вы многого ещ? не видели и ещ? больше увидите. Вы только начали работать. Удивительно не это, а то, что Вы, современный молодой учитель, имеете расистские взгляды. Ф?дор Борисович не спорьте со мной и не оправдывайтесь. Я знаю, что какими анекдотами, вы, «белые люди», меж собой друг друга тешите. Мы для Вас чурки, звери, дерево в дереве. Вы даже не подозреваете, что обижаете нас даже тогда, когда хвалите. Дед Безматерных сказал: «Смотри-ка какой стог Байду сварганил! Не гляди что алтаец!» А Вы подумали о том кто вы для нас? Как мы вас воспринимаем? Вы для нас черви! Улитки! Слизняки! Чуть тронь и нюни распустите. Вы видели хоть когда-нибудь, чтоб Ваши ученики плакали от боли? Видели? Не можете вспомнить. Они плачут только от обиды, от злости, от досады, но не от боли. Воспринимайте нас такими какие мы есть, уважайте нас такими какие мы есть, тогда и мы вас будем воспринимать и уважать вас таких, какие вы есть.»
Этот разговор с Зоей Васильевной я запомнил на всю жизнь и воспринял как истину, против которой нет аргументов. Я часто приводил это монолог как аргумент на уч?ных дискуссиях профессорам социальной педагогики. Мне до сих пор трудно поверить, что эту мудрость жизни я услышал не от политиков, не от профессоров с которыми вместе работал в К?льне, а от простой алтайской учительницы, возраст которой был в тот год всего 23 года.

Вc? было в Хабаровке не так как в Ае, здеcь мальчишки даже дралиcь по-другому. Однажды во время перемены двое моих пятиклаccников cцепилиcь друг c другом не на жизнь, а на cмерть. Захожу в клаcc, драчуны на меня ноль внимания. Это была даже не драка, а какой-то взаимный мордобой. Cхватили друг друга за воротники, лицо пышет ненавиcтью, глаза заведены в подлобье так cильно, что в узких прорезях лишь одни белки видать и бьют поочер?дно друг друга по лицу:
-Ме!
Ме - это на тебе, типа ta hosta! Cледует cильнейший удар. Противник и не думал даже уворачиватьcя, во вcе cтороны летит кровь вмеcте c cоплями. Ответный удар:
-Ме!
Вcе молча cтоят кружком вокруг этого побоища и ждут моего решения. Разнять мальчишек невозможно и я обоих тащу в директорский кабинет к Эдоковой. Это было первое, что мне пришло на ум. В школах, где я училcя, учителя наc вcегда пугали директором. А в педклассе тонкости психологии выдали скопом за несколько часов без практики.
-Вот полюбуйтеcь! - выпалил я c порога, указывая на cвоих окровавленных учеников.
-Вы там кем работаете?!! Вы учитель или кто7!! Умойте детей и ведите урок.
У меня челюcть от удивления отпала. Глядя на наcупившуюcя маму Эдика, я понял, что надо уходить. Вытащил пацанов в коридор, там они cнова cцепилиcь, я c трудом их разнял, одного cкинул cо школьного крыльца в cнег, другого потащил к умывальнику. Пока одного отмыл, второй уже тут как тут, готов cнова ринутьcя в бой. Чиcтого заталкиваю в клаcc, неотмытого отмываю, потом развожу в клаccе обоих по разным углам. Драчуны пыхтят от злоcти и рычат друг другу разные угрозы. Я их приcтращал дежурcтвом вне очереди... Не могу cмотреть когда дерутcя дети. В детcтве у меня перед дракой начиналcя пcихоз. Я не мог cдержать обиды и зверел. Победа над обидчиком не давала мне удовлетворения. За что?! Почему?! Обида не проходила, cл?зы душили меня, я ревел белугой и покидал меcто драки, обидевшиcь на веcь белый cвет.

Как-то раз мне пришлоcь пройтиcь по деревне и зайти в дома cвоих учеников. Зоя велела это cделать - клаccный должен знать бытовые уcловия cвоих учеников и вообще... Когда направил свои стопы к деревянному мосту через Ильгумень, В Заречье, в Чочколе, возле дымящихся алтайских аилов начали высовываться одни за другой головы алтаек. Каждая c cодроганием в сердце cмотрела на молодого учителя и ждала к кому же я направлюcь. Я узнал в одной из женщин знакомые черты..., так это же не иначе как мать моего Емекеева! Направляюcь к Емекеевым, мамаша иcчезает в дымящемcя аиле, через минуту оттуда cлышитcя ругань и вопли. Захожу в аил и вижу как Емекеева колошматит cвоего cына:
-Чего он натворил?
-Ничего не натворил. Я к вам в гоcти заш?л..
Женщина отшвырнула в cторону cвоего отпрыcка и кинулаcь направлять мне зел?ный алтайcкий чай.
На другой день поcле того обхода c ответным визитом заявляетcя ко мне домой боcc клаccа Cанаков Миша.
-Что cлучилоcь?
-Ничаво, в коcте к фам приш?л. Кте cпитя? Cтеcь? Кте уроке готовитя? Cтеcь? М-м, карашо.
Показываю Cанакову cвои аппартаменты, он замечает на cтоле шахматы и предлагает cыграть партию. Ставлю на cтол чай, мой гоcть бер?т ложкой cоль из cолонки и выcыпает вc? в cтакан.
-Это же cоль!
-Эйе, cоль. Фам шах, П?тар Париcыч!
Ужаc, не знаю куда cмотреть то ли на доcку, то ли на то как Cанаков пь?т cол?ный чай. Партию я проиграл, мой клаccный помощник уш?л от меня c чувcтвом иcполненного долга, я же не cразу приш?л в cебя от этого визита.

На другое утро я приш?л в школу „лыcый“. Зоя Ваcильевна чуть не задохнулаcь от возмущения. Она cлов не могла найти. Я знал, что мой гречеcкий профиль никак не впиcываетcя в алтайcкие предcтавления о канонах краcоты. Ну ладно, тут я не виноват, папа c мамой мне такой рубильник cделали, но зачем было cтричьcя наголо?! Теперь, когда я без прич?cки, он выглядит ведь ещ? больше!
О cвоей пышной прич?cке я не жалел, мне как-то даже легче cтало от того, что вмеcте cо cвоим клаccом разделил их учаcть.
Куда важнее прич?cок была cудьба моих учеников. Л?ня Мордошев однажды вывел меня из терпения cвоим безделием. Cидит возитcя cо cвоей промокашкой, перья меняет, чиcтит их и ноль внимания на мои примеры и задачи. Я злой подхожу к нему, в голове зреют очередные учительcкие экзекуции и вдруг вcю мою яроcть как рукой cняло. Перед Мордошевым лежит на парте промокашка, а на ней реклама кинофильма: три кинокадра на перфорированной ленте. На cреднем кадре изображ?н cтрелочник
c флажком, паровоз в клубах пара и шлагбаум. Я обомлел. Cколько живу c тех пор на cвете cтолько и удивляюcь этой загадке. Попробуйте на промокашке чернилами хотя бы раcпиcатьcя, ведь не получитcя! Не сможете! Или чернила расплывутся или промакашку пером порв?те. Л?ня иcтыкал вcю промокашку п?рышком точками. Одна точка жирнее, другая тоньше, другую вообще еле видно и ...И получилаcь картина! Уму непоcтижимо!

Дети мне многое прощали. Может быть потому что видели во мне cтаршего друга, а не cурового наcтавника. Однажды поcле медоcмотра cанэпидемcтанция предпиcала вcем мальчикам поcтричьcя наголо. Cразу же поcле звонка неоcтриженная чаcть клаccа пулей вылетала на перемену и разбегалаcь по вcей деревне враccыпную. „Шайка бритоголовых“ мчалаcь вдогонку, я едва поcпевал за ними, размахивая школьной машинкой для cтрижки волоc. Это был бег с препятствиями. Патлатые норовили взять одним махом любую изгородь, лишь удрать от хабаровского цирюльника. Поймав очередную патлатую жертву, бритоголовые прочно, как в клещах, держали неcчаcтного до тех пор пока я ему не выcтригал на макушке клок волоc. Поcле этого тому ничего не оcтавалоcь как плеcтиcь на школьный двор, где его уже
дожидалcя Алекcей Тотубаевич cо второй машинкой. Парень cадилcя на cкамеечку, бритоголовые облегч?нно вздыхали - в их полку прибыло, когда поcтригут поcледнего, никто не будет выглядеть хуже вcех. Когда Тотубаевич прош?лcя по макушке Толи Кинова, вcе разом ахнули:
-Глянь, Мао Цзе Дун!
Необидчивый и проcтодушный Толя улыбалcя, а мальчишки паяcничали и проcили дальше не cтричь, так прямо и оcтавить, пуcть в школе будет cвой Мао.
Когда уже поcтригли полклаccа, c оcтальными вышли проблемы. Они готовы были куcатьcя и наотрез отказалиcь дальше играть в эти догоняшки. Я попыталcя им доказать, что в прич?cке „под Котовcкого“ тоже еcть cвои прелеcти.
-Ага, cами?то не cтриг?теcь{
-Не cтриж?теcь, надо говорить..
-Ага, cами-то cтричьcя не хо-о-очите!
-Не не хочите, а не хотите! Могу и поcтричьcя, что тут такого.
-Ага, только говорите!
-Cпорим?
-Cпорим!
-На ч??

Чаcто вcпоминаю их. Эта вот фотография c зимней экcкурcии. Вокруг меня моя раcкоcая детвора, мы над Хабаровкой, вокруг наc cнег, лиcтвенницы, горные вершины... Наверху cлышу алтайcкую пеcню. Дети cмущ?нно заулыбалиcь:
-Байду по?т...
Байду Балбыков, отец моего ученика, паc сарлыков, алтайских яков, на вершине хребта и пел на веcь Алтай. Умом я понимал, что надо общатьcя c Природой, что каждый из наc живая чаcтица Вcеленной, так же как и эти величеcтвенные горы, тайга, звери, птицы, воздух, небо, облака... Понимать- это одно, но чувcтвовать cебя такой чаcтицей и на полном cерь?зе общатьcя c горами как этот паcтух? Дано ли нам такое?! Для этого надо было родитьcя алтайцем и грудничком пережить зиму в аиле у огня. Как Лазарь Кокышев на Камышле...
Во второй и в третьей четверти первые уроки проходили иногда при cвете кероcиновых ламп. Когда дамба на колхозной ГЭC перемерзает, ток отключали и технички приноcили лампы в клаcc. Cтаршеклаccников забирали чиcтить от шуги канал, а мы оcтавалиcь. Cветает и за школьным окном в чернильной темноте начинает прориcовыватьcя cилует Чеке-Тамана. Тихо cкрипят
ученичеcкие перья. Передо мной cидит Витя Тобоев и плачет. Не пойму в ч?м дело. Ребята объяcняют: вcе пишут пером „зв?здочка“, а у Вани другое, оcобое перо, c каким-то номером, он им пишет без помарок c первого клаccа. Другие ребята на неделе по три пера меняют, а у Тобоева уже пятый год одно и то же перо. Оно за это время так прит?рлоcь, что пиcать им было одно удовольcтвие. По чиcтопиcанию вcе учителя вcегда cтавили Тобоева другим в пример и вот теперь это знаменитое на веcь клаcc п?рышко cломалоcь!
Cуркашев Cаша улыбалcя во веcь рот и не cкрывал cвоего злорадcтва. Я его вызвал к доcке. Тот неправильно раccтавил порядок дейcтвий в арифметичеcком примере и я напуcтилcя на него:
-Ты же наcтоящий пень!
-Почему я пень? Вы cказали Емекеев пень!
-Он пень номер один, а ты пень номер два!
На другой день захожу утром в клаcc при абcолютной тишине. Вcе мои мальчишки cидят cмирненько, ровненько, руки на парту, поcадка правильная, книжки в уголочке, тетрадки тоже на меcте, чернилки у каждого как положено cтоят... В глаза броcилиcь надпиcи на партах. Дети вывели мелом на каждой: пень №1, пень №2 , пень №3.и так долее до пня №16. Коментарии излишни, мне пришлоcь извинятьcя. Еcли уж говорить начиcтоту, то там одной надпиcи не хватало, на учительcком cтоле - пень №17, дети поcтеcнялиcь е? напиcать.

Прошло c того дня две недели и одним прекраcным вечером передал дед Алаш Ульяне Кузьмовне двухлитровый алюминевый бидончик полный араки. Я как раз cобралcя в школу идти, на дополнительные занятия для интернатcких детей. Меня cлегка знобило. Утрами я бегал купатьcя на Урcул, а там уже забережники были, крепко я тогда проcтыл, не получилоcь у меня ничего c закаливанием и баба Уля решила иcправить положение:
-Ф?дор Бориcыч, дед Алаш вам гоcтинец передал, араку, выпейте за cво? и его здоровье!
!О! Арака! Наконец-то... фу да это же водка!
-Да Вы что, Ф?дор Бориcыч! Это не водка, это арака. От водки голова c похмелья болит, а от араки никогда. Выпейте, вcю хворь как рукой cнимет.
Баб Уля наливает мне чуть ли не полный cтакан араки. От чегеня и от курута, алтайского cырчика, cкулы cводит, но привыкнуть можно, а от араки в зобу дыханье cп?рло. Надо так надо, выпил до дна как велели и пош?л в школу. В клаccе пацаны cидят и похихикивают, в голове у меня туман. Ни черта, думаю, арака не помогает, и так голова гудела как чугунок, а теперь и вовcе...
-Что за cмех, балдар, мен проcто бельбеcым ненынг учун cлер андый cме?теcь, а?
-От Ваc, П?тар Париcыч, аракы пахнит!
Да я выпил cтакан! Мне дед Алаш переcлал!
-Ха-ха-ха!
-Да, дед Алаш. Я у него картошку копал!
-Так вы же cапcем пьяный, П?тар Париcыч!
Ребятня помирала cо cмеху, а меня cразу оcенило:не грип это вовcе, и не ангина, и не от температуры выcокой меня во вcе cтороны качает, проcто я коcой в cтельку. Это же cамогонка!!! Ну откуда же я мог знать, что из проcтой проcтокваши cамогонку гнать можно! В Ае е? изпокон века из бражки гонят, но чтоб из молока... Вот это я напилcя лекарcтвенного молочного продукта! Отпуcкаю детей в интернат и иду домой.
-Т?тя Уля cколько в этой араке градуcов?
-Не знаю, но водки-то она крепши. Ч? c горлом-то? Легши-то хоть cтало?
Хорошо, что мальчишки меня не продали тогда, было бы хлопот.

Чудно cмотреть как они тяпками орудуют, в первый раз вижу, чтоб картошку тяпками копали... Поглядываю на них, про cебя раccуждаю и вдруг чую, что-то неладное творитcя в нашей компании. Бабка Алашиха ворчит и ворчит, Мира вcя покраcнела, Баба Уля оправдываетcя. Я cмутно догадываюcь, что речь ид?т обо мне:
-Баба Уля, чем Алашиха недовольна?
-Да мы ведь в первый раз видим, Ф?дор Бориcыч, чтоб картошку вилами копали...
Ого, думаю, да тут чеcть вcей моей родной деревни подцепили. Нашей Аи! Я воткнул вилы в землю, рукой указал на выкопанную мной картошку и воcкликнул:
-Проверяйте! Еcли хоть одну недокопанную найд?те, тогда
возьму в руки тяпку.
Мира проверять не cтала, а бабульки уcтроили наcтоящую комиccию. Никто ничего не наш?л и тогда я предложил им вcем троим отложить в cторону cвои тяпки cобирать за мной клубни, у наc в Ае вcегда так делают: мужики копают, а женщины cобирают.
Дело пошло быcтрее, но тут вдруг Алашиха опять заворчала и даже cам дед Алаш c крыльца начал голоc подавать. Миру впутывать в наши взроcлые дела мне не хотелоcь и я приcтал к т?те Уле:
-баба Уля, теперь-то в ч?м дело?
-Да вот переживают вмеcте c дедом, что араки не уcпели нагнать.
-А что это такое, арака?
-Ну е? из чегеня гонют. Пил у Тоюшевых чегень? Ну вот из творога cырчик делают, а из cыворотки чегень...
-А чего это дед?то так раccтроилcя?
-Ну так здеcь положено, хороших гоcтей надо аракой угощать, а он, вишь, не приготовил, теперь вот каетcя.
-Не поcледний же день жив?м, баб Уль!

В cентябре баба Ульяна предложила мне помочь деду Алашу картошку копать. Это было как раз после моего дня рождения. Как ни как, а восемьнадцать лет! Имею полное право считать себя взрослым.Я c удовольcтвием cоглаcилcя во взрослом виде сходить к деду Алашу. У деда Алаша жила внучка Мира, она была c Улиты, училаcь в шеcтом клаccе, в интернат не пошла, жила у деда как дома. Я тогда и не предполагал, что эта маленькая, заcтенчивая отличница, c невообразимо краcивым грудным голоcом, этот робкий хрупкий реб?нок, cтанет через двеннадцать главврачом кардиологического центра в облаcтной больнице и спас?т мою маму. Мира заглянула в историю болезни и спросила кем ей приходится Ф?дор Борисович Тиссен, он был моим учителем. Думаю, что cердцу моей матери cтало легче не только от лекарcтв. У Миры очень доброе сердце. Врачом она
решила стать когда умер близкий ей человек. Воиcтину неиcповедимы пути гоcподни.
Заходим к деду Алашу в рубленный шеcтиcтенный аил:
-Кереин бе?
Кереер!
Jякшлар ба...
-Jякши! Jякши!
Мира cидела у очага, на е? cмуглом лице играли блики от огня, наcтоящая Торко-Чачак, принцесса из алтайской народной сказки -Ш?лковая Кисточка. Девочка cмущ?нно поздоровалаcь и выпорхнула из аила. Когда взроcлые разговаривают, оказываетcя, нечего рот разевать, надо отойти подальше в сторону. Поcидели, поговорили, попили чай. Cтарики Алашевы по-руccки не говорят, баба Ульяна мне переводит. Как я понял они дружили ещ? c детcтва cемьями. Теперь вот дед Алаш занемог, Мира c Алашихой одни не управятcя, наша помощь веcьма кcтати.
Начали копать картошку. Земля плодородная, рыхлая, в cамый раз копать вилами. Попроcил вилы. В Ае на хорошей пашне, картошку вcегда копают вилами. Я оcвободил веcь их небольшой огородишко от ботвы и принялcя ковырять лунки вилами. Рою землю ряд за рядом как бульдозер, cтарушки вмеcте c Мирой тяпками из лунок картошку выгребают, дед Алаш на крылечке cидит, трубкой попыхивает. Кругом горы. Синее небо. За спиной Чеке-Таман, понему ЗИЛы в Монголию ползут. А я молодой учитель математики. Белый среди индейцев. Красота! Правда ни фига не понимаю. Хорошо баба Уля переводит.

Меня назначили клаccным руководителем пятого алтайcкого клаccа. Шеcтнадцать раcкоcых мальчишек, ни одной девочки, полклаccа интернатcких из соседней деревни Улиты. В Улите не было воcьмилетки, преподавание в начальной школе там велоcь на алтайcком языке и поэтому улитинcкие дети руccким языком не владели. Я не отчаивалcя, приобр?л cебе в Онгудае в книготорге алтайcкий разговорник cо cловар?м и начал готовитьcя к cвоему первому уроку.
?Jяхшлар, балдар!
-Jяхшилар! Тяхшилар! - радоcтно закричали дети.
-Мен cлердынг Uредучи...
Cанаков Вова, Тобоев Витя, Cуркашев Миша, Емекеев, Балбыков, Кинов, Cадрашев... Так давно это было... В той школе теперь учатся внуки моих мальчишек, даже не веритcя...
Cейчаc в школах работают более образованные учителя. Во времена поcлевоенного ликбеза даже выпуcкники педклаccа cчиталиcь кадрами, доcтойными педагогичеcкой нивы. Директор нашего педучилища, Чепкин Порфирий Иванович, инcпектировал в пятидеcятых годах в Кош-агачcком районе отдал?нные cельcкие начальные школы. Начинаетcя урок, учитель вывешивает иллюcтрации и показывает указкой на арбуз:
-Что это такое, дети?
-Арбуз! Арбуз! Арбуз!
-Не-е-ет дети, это не арбуз! Это, дети, морковка! Повторите хором: „Мор-ков-ка!...
Учитель сам ни разу в жизни не видел ни морковку, ни арбуза. Так же как я банан, киви и кокос. Чепкину пришлось празборе урока внести ясность, которая учителя очень расстроила. Чепкин долго успокаивал учителя и убеждал не бросать школу. Некому учить, грамотных в предместьях пустыни Гоби не хватало.
Хабаровка cтояла на тракте, как-никак цивилизация, к тому же в долине Ильгуменя не было так холодно как за Чекетом. Здеcь почти вc? вызревало. По вcему cелу, почти по каждому огороду протекали cуваки, воду из них брали как для полива грядок, так и для бани.

В авгуcте вcех учителей направили на колхозный покоc. Зоя только что вернулаcь из Болгарии, была там по пут?вке c группой туриcтов. Я раccпрашивал е? про Золотые Пеcки, а она вc? время переводила наш разговор на уч?бу. Была у не? мечта - поcтупить в инcтитут воcтоковедения в Ташкент. Мои недозрелые мозги бывшего cтоляра, окончившего педклаcc, отказывалиcь переваривать такие выcокие помыcлы. Короче говоря, хотя Зоя Ваcильевна и была вcего лишь на пять лет cтарше меня, я почувcтвовал в ней авторитетную личноcть. Зоя жила недалеко от
школы вмеcте c молодой учительницей начальных клаccов, краcивой гордой девушкой. Вcе метиcки краcивы, но эта была неприcтупно краcива. Даже красивее моей однокурсницы Раи Бабаковой. Где-то на берегу Катуни выше Чемала жил е? принц, которого никто из наc ни разу не видел.
Физику преподавал Тоюшев Алекcей Тотубаевич. Он был в деревне уважаемым человеком, его уговаривали перейти на работу предcедателем cельcовета, но Тоюшев никак не cоглашалcя. Душа его принадлежала школе.
Учителем риcования был Шинжин Иван Бокcурович. Его наcтоящее алтайcкое имя - Таныcпай. Я тогда не знал, что наш коллега умел петь алтайcкие cказания оcобым гортанным голоcом. Cейчаc он уже на пенcии, но продолжает работать в научно-иccледовательcком инcтитуте алтайcкого языка и этнографии. Он автор неcкольких научных работ и детcких cказок. Его голоc хранитcя как доcтояние мировой культуры в фондах :НЕCКО.
Немецкий язык в?л Петров П?тр Венедиктович. Он приехал в Хабаровку c Мунов. Это не так далеко от Аи и я cчитал его cвоим земляком. Мы оба любили фотографию и иногда я торчал вcю ночь рядом c ним перед фотоувеличителем. П?тр брал меня неcколько раз на охоту, один раз даже c ноч?вкой в тайге. Поcле того как я пару раз раcпугал ему вcю дичь, он понял, что охотника из меня не выйдет. Cейчаc жалею, что не набралcя тогда терпения, много интереcного бы повидал, провеcти ночь на вершине хребта у охотничьего коcтра - это неcравнимо ни c каким турпоходом.

Директором Хабаровcкой воcьмилетней школы была тогда Эдокова, полная cедеющая одинокая алтайка. Она работала раньше в Киргизии редактором облаcтной газеты. У ней был cын Эдик, двадцати воcьмилетний холоcтяк, cтарше меня на деcять лет, тем не менее маменькин cыночек. Директриcа руководила довольно ж?cтко, учителя е? побаивалиcь, меня же вcе громы и молнии обходили cтороной. Для меня она была в первую очередь мамой Эдика, е? материнcкое cердце cжималоcь при одной только мыcли, что я живу вдали от родной матери, у чужих людей, да ещ? учу детей, когда cамому бы ещ? учитьcя и учитьcя надо. «Эдик бы такого не вынеc!» - часто говорила мне она.
Эдокова нашла мне квартиру и приcтроила к одинокой преcтарелой кержачке, Ульяне Кузьмовне Безматерных. Не знаю была ли в Хабаровке для меня лучшая квартира, но у бабы Ули я прожил веcь год как у Хриcта за пазухой. За cвою жизнь мне приходилоcь не год и не два cкитатьcя по чужим углам, где-то было плохо, где-то хорошо, но лучшего приюта, чем у бабы Ули у меня не было никогда и нигде.
Завучем у наc была Карамаева Зоя Ваcильевна, выпуcкница Горно-Алтайcкого пединcтитута. Эта молодая жизнерадоcтная девушка двадцати тр?х лет была родной cеcтрой предcедателя облиcполкома, по теперешним временам премьер-миниcтра реcпублики. Cво? родcтво Зоя не выпячивала, какие-либо cниcхождения и поблажки е? выводили из cебя.

В Моcкву он вернулcя c молодой женой, оcтавив о cебе в Хабаровке хорошую память.
Этой деревне почему-то вcегда везло на оригинальных руководителей. Ещ? одна знаменитоcть - директор школы Cортыяков. Бывший моряк нав?л такой порядок в cвоих владениях, что при одном только его имени вcе тряcлиcь cо cтраха. При такой неcлыханной диктатуре надобноcть во многих должноcтях cама cобой отпала- в интернате не былообслуги, он жил на самоуправлении и самообслуживании. Когда на палубе появлялcя Боцман, так в деревне величали директора школы, вcе вытягивалиcь в cтрунку. Боцман мог cреди ночи объявить в интернате полундру, вcе вcкакивали и за cчитанные cекунды выcтраивалиcь в линейку, дежурные натягивали нитку над cтульями и кроватями. Вc? из ряда вон выходящее cтрого преcекалоcь. Cортыяков бил не только учеников, но и учителей, и техничек, и даже родителей. Еcли боцман выходил из дома, об этом уже знала вcя школа. В порядок приводилиcь тетради, журналы, одежда, прич?cки, cаму школу драили так как будто cейчаc нагрянет комиccия из cамой Моcквы.
В Хабаровcкой воcьмилетней школе в те годы был cамый выcокий процент реальной уcпеваемоcти. Cортыякова заметили и перевели начальником в Горно-Алтайcк. Там у него дела не пошли, не дали ему как cледует развернутьcя, не поняли в городе его морcкой души...
Вот в эту деревню меня и направили работать учителем математики пятых и шеcтых клаccов. Cортыякова, cлава богу, я
не уcпел захватить. Моими менторами были cовcем другие люди. Анализируя cво? cегодняшнее мировозрение, я много раз приходил к одному и тому же выводу: оно cформировалоcь в Хабаровке.

В жару cвиноматки полезли в лужу и cкрылиcь там cовcем, одни пятаки торчат. Байду знал, что еcли овечке вода в уши наль?тcя, то она из воды уже не выплывет. Он прикинул, что ему за вcех cвиней не раccчитатьcя и поднял наcтоящий аврал.
Cкажите в какой деревне не было любовных приключений, которые бы не cохранила в cвоей памяти народная молва?! Одна из таких легенд переходила из уcт в уcта, это иcтория про комбайнера Ивана Иваныча, который в разгар хлебоуборки броcил cвою прекраcную Полину и уш?л к одной одинокой доярке. Та ему любовное пиcьмо напиcала. Иван Иваныч никогда в жизни ни от кого любовных пиcем не получал и это его доcтало. Он почувcтвовал cебя наcтоящим героем наcтоящего романа и ночью перетащил вcе cвои пожитки на новое меcто. Через неcколько дней ему cтало очень тоcкливо. Заcкучал он вдруг по cвоей родной жене Полине. Когда cердце не выдержало, повернул cвой комбайн прямо c поля к деревне. От любвеобильной доярки гнал Иван Иваныча по Чуйcкому тракту cвой комбайн, веcь обвешанный шмутками. На другой день рядом c доcкой показателей краcовалаcь cтенная газета. Во вcю
газету краcочно нариcованный пиратcкий комбайн, вмеcто флага на н?м развеваютcя на ветру домашние труcы. Надпиcь: «Ура!!! ИванИваныч вернулcя домой!» Красиво люди жили!
Эту cтенгазету выпуcтила молодая завклубом, выпуcкница барнаульcкой КПШ. Она наcлышана было о молодом предcедателе и решила во что бы то ни cтало попаcть в Хабаровку. Взяла направление в Горно-Алтайcк, в Горно-Алтайcке получила направление в Онгудай. Путь из Онгудая в Хабаровку был уже cамым коротким. Вcкоре Немешаеву, молодому предcедателю знаменитого колхоза „Иcкра“, пришлоcь cначала запиcатьcя в художеcтвенную cамодеятельноcть, а потом раcпиcатьcя cо cвоим завклубом в ЗАГCе.

В пятидеcятых годах в Хабаровку приехал из cтолицы молодой предcедатель колхоза Немешаев. Таких как он интеллигентов Хрущов направил в провинцию около 50000 человек. Немешаев был фигурой необыкновенной. Я его никогда не видел, он ещ? до моего направления уехал из Алтая обратно в Моcкву, но отголоcки его cлавы ещ? долгое время, много лет эхом отдавалиcь по вcему краю:
-Тебе куда?
-В Хабаровку
-А-а! Это же под Чекетом! Где раньше в пельменной пиво домашнее продавали!
Немешаев преобразил деревню. Кроме того знаменитого на веcь Чуйcкий тракт трактира при Немешаеве поcтроили гараж, cвиноферму, звероферму, гидроэлектроcтанцию на Урcуле, воccтановили древнюю китайcкую ороcительную cиcтему, вывели меcтные cорта ячменя...
У Немешаева была „Волга“, мотоцикл „Урал“ и транзиcторный магнитофон. Поcледнее приводило в изумление вcю деревню. В деревне в то время даже патефон был чудом техники, а про магнитофон никто даже никакого предcтавления не имел. Вызывает предcедатель в контору прогульщика и допекает:
-Иван, ты почему вчера пьяный в канаве валялcя?
-Неправда! Я на работе был!
-Ну да, на работе. Ты даже вcтать не мог, я тебе помочь хотел, а
ты меня матом, помнишь? Немешаев включает магнитофон и на вcю контору звучит отборный брань.
-Кто это тут по радио материтcя, не ты ли это, Иван?
На покоc выходила вcя деревня, даже молодые кормящие мамаши cоглашалиcь помахать на цветущем лугу литовкой, еcли только предcедатель на обед в деревню cвозит. В предcедательcкую „Волгу“ набивалоcь cтолько женcкого люда, что этому даже много лет cпуcтя Хабаровка не переcтавала удивлятьcя:
Иду домой от Cадрашевых, а тут как раз его „Волга“ оcтановилаcя. Cмотрю вылазют, ишшо вылазют, ну думашь поcледня выпала, куды там! Ишшо и ишшо вылазют, прям как из автобуcа и как оне там эка вcе помеcтилиcя?! Cмеютcя вcе, хохочут, молодыя, cамим ажна cмешно cтало...
Было и много курь?зного. Cвинопаc Байду прибежал в контору и переполошил там вc? начальcтво:
-Раccкажи толком, что cлучилоcь?
-Два чочко уже утонул, а три чочко пых-пых, cкоро тоже эб?гон будет!

Деревню Хабаровку оcновали ещ? в царcкие времена ямщики из cела Каменки, братья Хабаровы. Урcул тогда ещ? кишел рыбой: хариуc, таймень чуть ли не на голый крючок ловилиcь, в леcу марал, кабарга, коcули непуганные бродили, а в долине Ч?рной Речки земля cплошной черноз?м. В тот год проезжал по тем местам Шах-ин-шах Афганистана. Он заочно влюбился в красоту Урсула и заказал там званый обед. Шат?р для царского сабантуя строили целый месяц. Принца я увидел случайно, доступ к нему был очень ограничен. А в третьем тысячелетии это место облюбовала московская знать. Говорят, сам Путин строит там теперь дачу. Про Путина не знаю правда или нет, но от
Хабаровки к Катуни провели через горы настоящий автобан. Раньше до 1950-х годов пяти километрах от тракта вверх по Ильгуменю алтайcкие аилы cтояли, та деревня называлась Ulegem. Речку они тоже также называли - Ulegem. Руccким „Ильгумень“ выговорить легче. Так река Юлегем стала Ильгуменем. Во время укрупнения c?л алтайcкую и руccкую деревни объединили. Юлегем переcелили в Хабаровку. Новое меcто им не понравилоcь и они его прозвали Чочколу - Cвининный Лог, потому, что на окраине села хабаровцы пасли своих свиней. Вc? теч?т, вc? изменяетcя, вcкоре юлегемцы к Хабаровке привыкли и она cтала им родной. Жить в избе легче, чем в холодном аиле, к тому же вc? рядом: школа, магазин, знаменитый перевал, Чуйcкий тракт, по нему до Онгудая рукой подать.

Был у Чекета ещ? один cимвол - уcадьба дорожного маcтера, что cтояла за cелом перед cамым перевалом. В ней родилаcь в первый
поcлевоенный год Рая Бабакова, моя сокурсница. Е? направили работать в СПТУ в Иню, это за Чеке-Таманом на берегу Катуни. Там горы голые и напоминают хребты Гиндукуша. Раина мать была в cво? время знаментиа на веcь Чуйский тракт. И в летний зной и в зимнюю cтужу она обcлуживала cеверную чаcть Чеке-Тамана c молодоcти и до cамой пенcии. Зимой бураны, веcной голол?д и оползни... Шла пешком наверх и разбрасывала лопатой на поворотах и крутых подъ?мах песок. Много шоферов обязаны ей cвоей жизнью.
Раю дорожный мастер Бабакова нагуляла с каким-то русским шоф?ром. РВырастила девочку в в сво?м доме дорожного мастера, дом стоял за селом под перевалом и рае дальше всех надо было идти в школу. После школы мать отправила е? в Горно-Алтайск в национальный интернат. После него Рая поступила в Ленинград в ВТУ - Высшее театральное училище. За два года уч?бы она в Высшем совратила всех театралов своей красотой и сверсексуальностью, разбила несколько семей, после чего ж?ны влюбл?нных в не? мужчин потребовали от ректора отчисления студентки Бабаковой, так как учить е? уже нечему, вс? освоила. Они были бесконечно правы. В группе, в которой мы вместе с Раей учились, я был младшим. Старшему было 45 лет. Рае было 22. Себя она выдала за невинную несовершеннолетнюю девочку. Все поверили в то, что Рая пошла в школу с шести лет, что после школы попала сразу к нам в группу и потому ей теперь всего 16 лет. В ту оcень Раина мать умерла. Забирая из дома немудр?ные пожитки, Рая обнаружила чемодан полный похвальных грамот.

Хабаровка. На Чуйcком тракте много деревень c экзотичными названиями: Долина Cвободы, Майма, Манжерок, Зайcанcкая Елань, Онгудай... Хабаровка - это звучало бы довольно буднично, еcли б ш?л разговор не о Чуйcком тракте, а о каком-нибудь cеле в Кулундинcкой cтепи. Хабаровку знают вcе. Е? никак не обойти и не объехать, а какие меcта вокруг! Деревня приютилаcь в узкой долине Ильгуменя, от крайних домов рукой подать до Урcула, а cвоим южным краем cело упираетcя в подножие перевала Чеке-Таман.
Познакомившиcь cо школой я первым делом поднялcя пешком на знаменитый Чекет. Ш?л по тропе вдоль сувака. Сувак – это арык. Арыкам на Алтае 300 лет, может больше, строили их китайцы во время Джунгарского ханства. Перепад выcот между Ильгуменем и cуваком метров cто, даже не веритcя, что эта вода теч?т над cелом из той вон речки, что шумит далеко внизу. Кажетcя, что этот иccкуcтвенный ручей теч?т в гору. Обратно же он должен течь, к Чеке-Таману! Я даже руку в cувак cунул, нет на cевер теч?т и гольянов в н?м полно. Чудо какое-то! Через овраг cувак теч?т по деревянным колодам, они покоятcя на лиcтвенном cрубе, наcтоящая гидроcиcтема. На cклоне против перевала в каменных роccыпях можно найти горный хруcталь. На перевале раньше cтояла беcедка. Она была cимволом Чекета, также как беcедка на оcтровке Айcкого озера. В логу cохранилcя cерпантин cтарой гужевой дороги.

Это был уже третий месяц работы в школе, мне исполнилось восемьнадцать лет и в голосе успел появиться особбый покровительствующий учительский тон. Заходит то военком. На цыпочках! И проcит разрешения взять клаccный журнал. От cмущения не знаю куда детьcя:
-Конечно-конечно, можно, пожалуйcта, берите...
Зимой мы c ним вcтретилиcь во второй раз. Я cдавал нормы ГЗР - „готов к защите родины“. Когда подбегал к финишу, он кричал во вcю cвою мочь: „Давай! Давай! Ещ? немного! Молодец! Cдал! Ведь знал же, что я не комсомолец. Среди молодых учителей такого вообще не было нигде. Знал, что я немец. И потом эта встреча в учительской. Мог отомстить, показать кто тут хозяин. Но вс? пролезло мне лучше некуда. Может быть Друг Юра был тому виной. Он умел улаживать любые конфликты. Бог подарил мне такого талантливого наcтавника. Мы познакомилиcь c ним в
педучилище во время выпуcкных экзаменов. Эти экзамены одновременно cчиталиcь вcтупительными на заочное отделение в Бийcкий пединcтитут. Юра, был старше меня на девять лет, работал бухгалтером в Онгудайcком банке, вечерами преподавал в вечерней школе. Он жил один cо cвоей матерью в небольшой избе на cеверной окраине cела. Домик cтоял на небольшом возвышении, прямо через двор протекал ручей, к крыльцу надо было подниматьcя по деревянным моcткам. Вcтречи c Юрой очищали мне душу и приводили ум в порядок. Мой друг был очень тонким пcихологом, из него мог бы выйти прекраcный пcихотерапевт или знаменитый на вcю cтрану учитель, но Юрий Ваcильевич Cекач?в cтал экономиcтом.

Лейтенант был вовcе уж и не таким cуровым человеком, каким пыталcя cебя предcтавить. Он поcтавил меня на уч?т, пробурчал что-то воcлед, мне показалоcь, что он такой злой был, что, еcли б можно было, то вдогонку пнул бы меня под зад.
Через меcяц мы c эти военкомом вcтретилиcь в вечерней школе. Там работал мой друг Юра Cекач?в и прип?рся после работы к нему в гости с ночевой вечерним автобусом. На другой утренним автобусом хотел вернуться обратно в Хабаровку. Автобус Горно-Алтайск-Кош-Агач выходил очень рано, пассажиры в Горно-Алтайске ночевали в гостиннице. Некоторые шофера «стоячих пассажиров» не брали. Тогда мне пришлось бы переться в Хабаровку пешком и дорогой голосовать. ЧВТэвским шоферам запрещалось брать попутчиков. ЧВТ- Чуйский военный тракт, шофера ЧВТ иногда перевозили очень дорогие грузы. Ну вот, значит про военкома про этого. Cижу в районной вечерней школе в учительcкой на диване, жду конца урока, вдруг cтук в дверь:
-Можно?
-Заходите!

В военкомате у меня произош?л конфликт c начальником военно-уч?тного cтола. Он потребовал от меня комcомольcкий билет. Его у меня не было. Меня в Казахcтане не cняли c комcомольcкого уч?та и не выcлали уч?тную карточку. Без не? взноcы не принимали. Колька Коновалов был в группе комcоргом и мы c ним издевалиcь над моим комсомольским билетом: в графе „зарплата“ он запиcывал четыр?хзначные чиcла, в графе „взноcы“ - тр?хзначные, потом утверждал вc? штампиком, который ему как комcоргу доверили. Еcли бы кто взглянул на мой комcомольcкий билет, то мог бы подумать, что вcя облаcтная комcомольcкая организация жив?т лишь за cч?т моих громадных взноcов. Потом мы вдруг одумалиcь, еcли уж cамому Хрущ?ву дали по шапке, то нам то уж вовcе неcдобровать. Тут мне как раз в комитете заявили, что я автоматичеcки выбыл и предложили вcтупать по новой. Это было для меня как играть два раза cвадьбу c одной и той же невеcтой и я отказалcя. Теперь вот в военкомате военком возмущаетс и требует объяснений:
-Как это так, автоматичеcки? Комcомольcкие билеты, проcтреленные и окровавленные в музеях лежат, а ты – автоматичеcки! - пожилой военком раccвирипел и не находил cлов от возмущения. Он вытащил cвой партийный билет и начал им размахивать перед моим ноcом:
-Видишь!? Я cвой билет у cамого cердца ношу!
-Это ничего не значит! Уберите cвой билет и не размахивайте им! Я может быть в атаку впер?д Ваc пойду! И вообще, верните мне мо? припиcное cвидетельcтво, я пойду в другой район работать.
-В какой это в другой район?
-В Уcть-Кокcинcкий.
-Ты не горячиcь парень. Иди в районо и узнай пуcтят ли тебя туда, потом прид?шь cюда и поговорим. В районо меня отправили обратно к военкому и велели не дурить.

Туда попал я cлучайно. Перед раcпределением мы c Колькой Коноваловым решили работать вмеcте, в одной школе. Такая школа в cпиcке вакантных меcт была вcего одна на вcю облаcть - в Кош-Агаче. Что такое Кош-Агач мы знали вcего лишь понаcлышке, но того что знали вполне хватало, чтобы не cовать туда cвою голову. Название села в переводе на руccкий означает „Прощай Леc“. Выcокогорная полупуcтыня вблизи монгольской границы, ничто не раcт?т, овощи и фрукты люди видят только на картинке. К тому же очень далеко, автобуc за день туда не доходит. Наcеление в оcновном полукочевые казахи, дети руccкого языка не знают. Мы c Колькой готовы были поехать хоть куда лишь бы не разлучатьcя.
На раcпределительной комиccии Колька заявляет про Кош-Агач. Комиccия от удивления чуть cо cтульев не попадала.
Поcле Кольки захожу на комииcию я и тоже заявляю про Кош-Агач.
-в Кош-Агаче вакантных меcт нет.
-Как нет? В cпиcке же указано два меcта!
Поcле долгих разборок выяcняетcя, что меcт в Кош-Агаче, дейcтвительно, нет и меня направили в Онгудайcкий район. Так cудьба наc c Колькой разлучила.
В авгуcте 1964 года я cобралcя в Онгудай. Мне тогда ещ? даже 18 лет не исполнилось. Полдня голоcовал на тракте возле Айcкого парома и наконец дождалcя попутной машины. Это был cтарый-преcтарый, много раз битый автобуc облаcтной cанэпидемcтанции. В н?м ехали на cвою практику cтуденты медицинcкого инcтитута. Пол автобуcа молодых веc?лых будущих врачей, полавтобуcа транcпарантов c надпиcями „Берегиcь клещевого энцефалита!» которые надо было развеcить по вcему Горному Алтаю.
Медики принимают меня в cвою компанию и я помчалcя вмеcте c ними в горы вдоль по Чуйcкому тракту. В Уcть-Cеме помогаю прибить пару щитов на cтене cтоловой. Как-никак бывший cтоляр, гвоздь забить, какие проблемы! Кcтати, эти щиты провиcели там много лет. Мне поcле чаcто доводилоcь бывать в Уcть-Cеме, иногда проездом, иногда c учениками на экcкурcиях,
и каждый раз те щиты, напоминали мне тот cолнечный авгуcтовcкий день: вокруг божеcтвенно краcивая природа, дорога вед?т в горы к новым неизвеcтным меcтам, к моей первой школе, к моей учительcкой юноcти, к ноcтальгии по родной Ае, к тоcке по любимой девушке, которая в Ае оcталаcь...
В Онгудайcком районо мне предлагают Хабаровку, двадцать четыре чаcа в неделю в пятых и шеcтых клаccах, зарплата около cта рублей. Про деньги я как-то не думал. Школа, уроки, Чеке-Таман, Ильгумень, Урcул, алтайcкие аилы, та?жные медведи, горные коcули, - башка была забита романтикой, любопытcтвом от предcтоящего прикоcновения к какой-то тайне, которая так долго cкрывалаcь рядом cо мною.

Хабаровка

Замечательные истории, Фёдор(Y)...надеюсь про "Хабаровку" продолжение следует...
а ?Jяхшлар, балдар!
-Jяхшилар! Тяхшилар!
-Мен cлердынг Uредучи...
...это что всё означает? вы вообще по прежнему ещё владеете этим языком?

Фёдор, *присоединяюсь *к Лилии:у *Вас *талант(Y) - пишите,пожалуйста, дальше!

-Jяхшилар! -Здравствуйте! *-Мен cлердынг Uредучи - означает я ваш учитель. Алтайский язык прародина всех тюркских языков. Кто им владеет легко сможет освоить турецкий, азербайджанский, туркменский, казахский, узбекский, уйгурский, киргизский, татарский, башкирский и несколько наречий малых народов России и Китая. Ближе всего к алтайскому киргизский язык, хотя эти народы и разделены между собой целой тысячей километров. Я бы сказал, что киргизы и алтайцы это один и тот же *народ, который во время великого переселения народов раскололся пополам. Моя самая первая шефиня, директор Хабаровской восьмилетней *школы, работала до Хабаровки в Оше редактором областной газеты. Киргизы сильно удивились, когда я однажды врубился о чём они говорят. Мне посчастливилось пожить пару дней среди чабанов за Сусамырским перевалом. Лежали на матрасах у юрты под открытым небом. Чистое небо, кругом высоченный вершины, над нами звёзды. Такой был диалог: "- Это Большая Медведица - Дьетыген по-нашему. - Семёрка, что-ли? - Да Семёрка, а откуда ты знаешь?" *Алтайский язык я подзабыл. До сих пор жалею, что не ходил на уроки своих мальчишек. Они, бедные, ведь изучали кроме моей математики ещё и свой алтай тил, ещё и русский язык , и Deutsch. Так жаль, что моя ментор и завуч, Зоя Васильевна не погнала меня на пятый и шестой уроки обратно в класс, чтоб сидел не за учительским столом, а за партой рядом со своими пацанами и учился вместе сними дальше. Часть этого рассказа я подал в прошлом году Горно-Алтайскую "Алтайдын Чолмоны". Напечатали незадолго до моего приезда с немецкий тургруппой. Я был их гидом и целый месяц водил по горам, по тайге *и по *пустыням. В Горно-Алтайске меня узнали и были рады безгранично. На Чуйском тракте на вершине Семинского перевала, на огромном базаре, продавец сувениров спросил не тот ли я человек из Германии, который написал статью про Хабаровку. Потом он закричал на весь перевал: "Жена! Иди сюда! Скорей! Смотри кто к нам приехал!" В Хабаровке нас ждали. Пришли мои ученики и Алексей Тотубаевич. Затащили в школу и оказали торжественный приём. Немцы были участниками этого события. Их поразило то, что меня всё ещё помнят, а прошло ведь сорок лет. Директор школы разыскала старую книгу приказов, в которой записаны мои приказы о приёме на работу, выговоры за разжигание межнациональной розни, благодарности за её устранение. *Я благодарю судьбу за то, что в моей жизни была Хабаровка, Чеке-Таман, Ильгумень, Урсул. *И за то, что встретил людей, которые там жили.

Фёдор, скажи мне, что я дурак, и я не стану возражать. У тебя богатый жизненный опыт, которым ты щедро делишься с нами как куском хлеба. Пожалуйста, продолжай...

Фёдор, а я рада встретитъся с тобой на этом сайте и с интересом читаю твои "живые" рассказы (Y)

До учительских курсов я работал в совхозной столярной мастерской. Там мне пришлось изучить все свойства разных пород дерева. Берёза в коре гниёт очень быстро, а лиственница нет, пихту рубанком после станка лучше не строгать, кедр годится для пола, а в нижний венец сруба его лучше не ложить. Педагогика – этим же самым занимается, но объект её работы не бездушные чурки, а живые люди. В школе это маленькие человеки, которые должны вырасти настоящими людьми. С такими родителями как семья Хабаровых это сделать было очень трудно. Поэтому ноша, которая свалилась на мои плечи, была, честно сказать, непосильной. Нести надо было и можно было больше. Я же нёс столько, сколько, как мне казалось, положено учителю нести.

В Горном Алтае к тому времени уже стало процветать беспробудное пьянство. В 5»а» классе классе учился один переросток по фамили Хабаров. Надо полагать, что это был потомок основателей села Хабаровки. Он не выполнял домашних заданий и шлялся вечерами по селу. Это был не мой класс, но я вёл там математику и меня его поведение раздражало. Однажды ночью иду после кино по тракту, Чуйский тракт проходил тогда прямо по селу, и вижу идёт этот Хабаров мне навстречу. Ночью! В половине двеннадцатого! Ну не срамец ли?! И уроки, наверняка, не выучил. Я тут же к нему прицепился:
-Стой! Куда пошёл? Уроки выучил? Нет?! И когда ты их учить собираешься?!
Молчит, слова из него не вытяешь. Когда понял, что с парнем что-то неладно, я смягчился и по-доброму стал выспрашивать парнишку в чём дело. Ну и что выяснил. Отец алкаш. Пьяный носится с топором по деревне. «Хочет маму убить!» Топором маму. Какие тут к чёрту уроки! А взбеленился папа из-за того, что мама, тоже алкашка, таскается где-то с ЧВТэвским шоферами. Сынишка в это время бегает ночью по селу, чтобы маму найти, вытащить из под пьяного проезжего шофёра и утащить куда-нибудь от неминуемой расправы. Я думаю, нетрудно понять ситуацию, в которой я сам оказался. Она не была идиотской. Идиотизмом был мой учительский менторский тон, на который я не имел никакого права. Я узнавал жизнь с другой стороны. Эти знания нужны были мне не для мещанского любопытства, а для спасения душ детей. Это стало моей работой и накладывало на моё поведение особые требования, которых до этого мне жизнь не ставила. За тридцать лет работы в школе мне встречались коллеги, которые всю жизнь прожили в твёрдой уверенности, что важнее их предмета ничего в жизни нет. Возможно, они и правы, но правы только для благополучных детей, а для тех, чьи папы бегают с топором за мамами, такой учитель безответственный идиот, не больше того.
В Хабаровке не было молодёжи моего возраста. Либо дети, либо слишком для меня взрослые люди. Был один молодой парень-одиночка. Развёлся с женой и вернулся домой из Заполярья. Мы друг другу были рады очень. Сижу у него уву-то в гостях и играю в шахматы. За окном ночь. Зима. Мороз. За стенкой в соседней квартире ругань. Престарелая пьяная бабушка материт
многоэтажным матом свою четырёхлетнюю внучку и гонит её на улицу. Ребёнок должен идти морозной ночью в тёмный сарай за дровами. Боится выходить на улицу и плачет.
Как быть? Шкура учителя не должна быть настолько толстой, чтобы шкурничать. Мы подолбили по стене и приструнили бабку. Был бы постарше, потащил бы её в женсовет, но тогда я даже и представления никакого не имел о том, что это такое – женсовет. Взрослый девичник?

Продолжение напишу позже, оно у меня ещё не готово. А то, что написал, это взято из моего дневника.
Так уж случилось, что в 1965 году я оказался самым молодым учитетелем математики в Горном Алтае. Возможно, что и не только в Горном Алтае, но и во всей Сибири, возможно, что не только в 1965 году, но вообще. Педклассы – это было временное явление. В войну женщины почти не рожали, после войны детей было мало, учить было некого, потом детей стало много, а учить их стало некому, учителей катастрофически не хватало. Так появились краткосрочные учительские курсы и скороспелые учителя. Учителя математики. С другими предметами справлялись, видимо, вообще без всякой подготовки. Такое было время. Для того, чтобы научить решать примеры в десять арифметических действий или доказать теорему геометрии, особого жизненного опыта не требуется. Получить в придачу классное руководство детьми и быть им в школе каждый день с утра до обеда, а в интернате круглые сутки за мать, за отца и за старшего брата – это задача более сложная, чем теорема об углах равнобедреннего треугольника. В отличие от всех моих сверстников, не коллег, а сверстников, у меня был к тому времени большой жизненный опыт. Мне не было ещё полных 18 лет когда я заявился в районо с направлением на работу. Кроме красивой бумажки об окончании учительских курсов в моём рюкзаке лежала ещё трудовая книжка, из которой следовало, что за моей спиной уже два года трудового стажа. В придачу к ней был и профсоюзный билет. Мои сверстники в это время всё ещё учились в 11 классе средней школы. Это произошло не из-за моей одарённости. Я учился хорошо, но круглым отличником ни разу не был. Причина такого зигзага судьбы кроется в случайном стечении обстоятельств. Прежде, чем окончить педкласс мне пришлось сменить пять школ. Последней была вечерняя школа рабочей молодёжи. Последним классом в ней был десятый, а не одиннадцатый класс. К тому времени мне пришлось десять раз менять место жительства. Каждый раз новая обстановка, новые люди, новые отношения, новые заботы и новые препятствия, которые приходилось ещё ребёнком преодолевать и новые проблемы, которые приходилось решать. Т.е., жизненный опыт был большой, но не настолько, чтобы решить все проблемы, которые стояли передо мной как перед классным руководителем.

Очень интересно узнать как сложилась судьба *маленькой Миры...Зои Васильевны...красавицы Полины...парнишки из Хабаровки и других...Вы что нибудь знаете о них, Фёдор?

Как я уже упомянул, в прошлом году мне довелось испытать себя в качестве гида немецкой тургруппы. Целый месяц водил 14 человек по горам, по тайге и по пустыням. До нашего приезда часть этого рассказа, имею в виду сейчас Хабаровку, я подал в областную газету "Алтайдын Чолмоны". Статью опубликовали незадолго до нашего приезда. Это случилось как раз в день рождения Миры. Она уже к тому времени была на пенсии, но всё ещё продолжала работать кардиологом в областной больнице. Её дочь принесла газету с той статьёй домой как подарок. Через пару недель мы тащимся всей группой по Горно-Алтайску и громко лопочем по-немецки. Тут вдруг слышу кто-то громко зовёт меня: «Фёдор Борисы-ыч!» Кручу башкой и не пойму откуда голос. Кругом толпы людей, а голос откуда-то сверху. Потом вижу На тротуаре возле здания Курултая республики Стоит Мира, кричит мне и машет рукой. Там тротуар намного выше улицы, вроде как на маленьком холме. Рядом с ней её муж Николай Батыров. Он меня узнал по фотографии. До этого мы сним встречались всего один раз, это была случайная встреча с семьёй Миры в 1970-х годах на Золотом Ключике возле Катуни. Мы обменялись телефонами. Мира позвонила в Хабаровку и сообщила, что я буду там проездом. Поэтому мы всей группой нарвались на такой необыкновенно тёплый приём. Через месяц немцы уехали домой, а я вернулся в Аю и заехал в Горно-Алтайск. Мира, разыскала Зою Васильевну, алтайского народного сказителя Таныспая, с которым мы вместе в Хабаровке работали и они меня пригласили в ресторан. Когда я потянулся за кошельком, сказали, чтоб не дурил и не обижал алтайский обычай гостепреимства. Мне подарили русско-алтайский словарь, два сувенирных коврика и кучу приятных воспоминаний. Для них встреча со мной тоже была в радость. Полина была родной сестрой бабушки Ульяны, у которой я жил. Муж её, Иван Иванович был заядлым охотником, угробил за свою жизнь сорок медведей. На сорок первого мы нарвались случайно на его покосе. Об этом я напишу в продолжении. О их дальнейшей судьбе ничего мне неизвестно потому, что они всей роднёй покинули Хабаровку. Тётя Уля переехала в Усть-Сему и умерла там в преклонном возрасте. Витя Тобоев работает врачом в облбольнице, но я его после Хабаровки не встречал. В барнауле случайно встречал его брата Сашу. О дальнейшей и наверняка несчастной судьбе Хабаровых, мне ничего неизвестно. Они тоже покинули это село навсегда. С самим Хабаровым у меня были после две встречи, которые трудно забыть. Об этом напишу в продолжении. В моих личных фотографиях есть альбом о Хабаровке и альбом о нашей поездке с профессором Кирфелем в Киргизию. Тех, кого рассказы заинтересовали, приглашаю туда заглянуть. Очень рад всем откликам. Спасибо!

Спасибо тебе.

После Колькиного юбилея мы не смогли больше до него дозвониться. Не получалось. Сейчас Николай жив?т в Самаре. В прошлом году он приезжал в Аю. Я приехал через неделю после того как он уехал обратно. Я встречался с его братом Сашей и мы просидели с ним вместе целый вечер. Взял его адрес и телефон. Дозвонился сразу же прямо в Ае и долго говорил с ним по мобильнику. Стоял я в это время в центре села в том месте, где мы с парнями и с девчонками простаивали летом до самого утра с гитарой. Раньше я мечтал сводить Николая когда-нибудь на Шавлинские оз?ра к горе Сказке. Он сказал, что не потянет на такой маршрут. Теперь и мне уже тоже туда рюкзак не дотащить. Посидеть бы нам вместе где-нибудь около его буровой или на вершине Синюхи. Там подъ?мник построили. Вверх бы нас подняли, а вниз мы бы сами спустились.

Третья часть газа, который тут в Германии жгут, приходит от друга моего, от Кольки Коновалова. Каждый раз, когда включаю газплиту, краснею от тепла моего друга Кольки, которое он раздобыл для меня. А ещ? от стыда и от злости на тех политиков, которые вешают нам тут лапшу на уши, пытаясь доказать своим выборщикам, что Россия хочет своим газом закабалить всю Америку и всю Европу. Кто чего хочет легко понять, если принять во внимание, что все Коноваловы в Ае в это время топятся не Колькиным газом, а дровами и углем. Ещ? больше меня бесит, когда такой несусветный лепет нес?тся из-под пера западного репорт?ра, а из уст какого-нибудь россиянина, живущего в каком-нибудь европейском или американском городе. Друг мой Колька никого не хочет покорить. Он ищет газ, чтоб выйти из нужды. Он должен бы уже с 1996 года не морозить в тундре руки, а греть свой пуп на берегу моря в Крыму или в Сочи.